- Черт побери! - прошептал Домье.
Он расстегнул ей ворот, потом первые застежки корсета. Он увидал изящную, обворожительную, молодую шею. И доктор подумал:
«Как она еще молода! Годы не расстроили этот чудный Любовный инструмент… В таком случае, имел ли я право?…»
Выражение страдания разлилось по чертам лица Жюли, она заволновалась в кресле, с трудом дышала, бессвязные слова срывались с ее губ:
- Моя комната… моя комната там… Морис… любимый мой!…
Домье снимал корсет. Она стала легче дышать. Время от времени ею снова овладевал истерический хохот и она тотчас же говорила:
Ах, как мне нехорошо… любимый мой…
Она произнесла несколько слов, которых Домье не понял; это были корсиканские слова, которые она в раннем детстве переняла от Тони, затем забыла и теперь повторяла в этом бреду.
Домье старался поднести к ее носу флакон с эфиром, но она отворачивалась, затыкала ноздри… И смех, страшный смех потрясал ее. Она прошептала:
- Мама!…
Вопль нежного детства припомнился этой страдающей душе!
Припадок грозил затянуться. Доктор решился резко пресечь его. Он приложил губы к ее уху.
- Это кончено, - сказал он. - Морис потерян навсегда… Вы одна, совсем одна…
Жюли глядела на Домье. Она повторила:
- Одна… совсем одна!…
И вдруг взрыв горя, застывший ненадолго от неожиданности, в страшном страдании прорвался наружу; обильные слезы полились из ее глаз и покатились по лицу, вместе с ними она теряла сознание и скоро она сделалась неподвижна, как мертвая.
«Ну, вот, - подумал Домье, - операция сделана и она имела успех».
Он позвонил. Пришел Иоаким.
- Барыня нехорошо себя чувствует, - сказал он просто. - Нервный припадок. Опасного ничего нет, помогите мне только перенести ее в ее комнаты. Мари ее разденет и уложит в постель.
Когда доктор оставил Жюли все еще без чувств на попечение горничной, он вернулся к Кларе.
Она все еще спала, слегка вздрагивая. Ее отец, облокотись на кровать, смотрел на нее. Домье положил ему руку на плечо; он быстро обернулся.
- Ах, это вы доктор… Что случилось? Я думал, что вы давно уже ушли.
- Эскье, - ответил доктор, - у меня есть хорошая новость…
- Для Клары? - тотчас же произнес Эскье.
- Для Клары…
- Вы ее вылечите?
- Я ее вылечу, несомненно… Причина ее болезни уже не существует.
- Как? - спросил банкир. Потом, поняв наполовину, прибавил: - Вы говорили с Жюли?
- Да…
- И она вас выслушала?
- Пришлось… Ах, удар был жесток! Она очень страдает. Подите к ней.
- Боже мой! Что вы сделали, Домье? Вы ее убили!
- Нет… Мы спасем m-mе Сюржер, я ручаюсь. Что же вы хотите, друг мой? Кризис был необходим. Я предупредил ее, чтобы она сумела справиться с данным положением дел. Подите к ней. Она вас любит. Надо, чтобы вы были около нее, когда она придет в сознание. Что же касается меня, то я вернусь в пять часов.