- Какое вино ты предпочитаешь, шампанское или бургонское? Оба здесь хороши…
- Я думаю удовольствоваться водою Vals, - отвечал я.
- Так у тебя желудок нехорош, - перебил он смеясь, - а я не чувствую своего. Так шампанского, extra dru, - для меня и воды Vals - для них, - продолжал он, обращаясь к метрдотелю.
Его эгоизм в том отношении удобен, что он никогда не противоречит чужим капризам, как не допускает противоречия своим.
Затем, прочитав меню, он сказал: - Я все одобряю, а ты? - И не дожидаясь моего ответа спросил: - Видел ты мою пьесу в Водевиле? Что ты о ней думаешь? Не правда ли, я ничего лучше этого не написал?
- Ты знаешь, - несколько смущенно возразил я, - я почти не хожу в театры!
- Вот и чудесно! - продолжал он, делая привычный ему в хорошем расположении духа жест. - Я беру тебя с собой сегодня вечером. Я узнаю твое первое впечатление. Ты будешь откровенен?… Ты увидишь, в ней нет духа скорби, как в «Адели», ни двух или трех тирад красноречия, как в «Побежденной»… Но если желаешь достичь успеха, надо следовать принципу: всегда обманывать ожидания; никогда, никогда не повторять… Те, что упрекали меня в недостатке ума и в незнании моего ремесла, хе-хе, должны были прикусить язычок… Ты меня знаешь, я всегда открыто говорю, что думаю. Когда я издал «Нежные оттенки» в прошлом году, ты помнишь, я тебя встретил тогда и говорил тебе: «Не стоит читать эту книгу», «Голубая герцогиня» другое дело. Впрочем, публика разделяет мое мнение. Вчера было пять тысяч сбору, а у нас уже шестьдесят седьмое представление.
- Откуда ты берешь свои названия? - спросил я.
- Как, - вскричал он, - ты, живописец, задаешь мне подобный вопрос? Ты, значит, не имеешь понятия о «Голубом мальчике» Гэнсборо в Уэстминстерской галерее в Лондоне. В моей пьесе героиней является женщина, которую один из своих собратьев, более тебя знакомый с английскими произведениями, изобразил в гармонии голубых тонов, как написан мальчик Гэнсборо. Так как женщина эта - герцогиня, то за ней осталось в ее кругу прозвище «Маленькой Голубой Герцогини» из-за этого портрета. Вот и все… Не правда ли, это напоминает Ватто, Пампадур и щегольские праздники? Голубая Герцогиня!
- Есть люди, которые посылают в Лондон стирать белье. А ты, ты начинаешь теперь заимствовать там свои словечки, - перебил я его.
- Ты говоришь точно рецензент, - продолжал он смеясь.
Вот еще черта, доказывающая его тщеславие: это чувство удовольствия от эпиграммы, если она направлена на него и не очень зла.
- Ну, уж и хлесткие рецензии писались о «Голубой Герцогине»! Очень хотелось им заставить меня поплатиться за «Адель» и «Побежденную». Но я был спокоен с моим умением владеть диалогом и с маленькой Фавье!…