И вот теперь задыхался чувствами, смотрел на нее, не слыша слов, впитывая в себя ее всю. ОНА. Желанная женщина, нареченная, его пара. Дракон, живший у него внутри сложил перед ней крылья, застыл в умилении и затаился.
А у мужчины сбивалось сердце, щемило странной сладкой болью.
Пусть говорит еще, он не мог шевельнуться, пока она говорит, не смел прервать.
***
Наверное, это зрелище опустевшего лагеря и отрезвило Изабеллу, вернуло ей прежний настрой. Она вспомнила все, что хотела этому человеку высказать.
— Вы… — все-таки голос сбивался и от волнения сводило горло. — Вы заключили с моим отцом очень странный договор, не находите, ваше величество, Норберт Аргантарский?
Мужчина по-прежнему молча смотрел не нее исподлобья. Не соглашался, но и не отрицал. Значит, так все и есть.
— Черт бы вас побрал с вашими родовыми тайнами и претензиями семисотлетней давности!
Она кричала это ему в лицо. И не только это.
— Значит, меня надо было воспитывать в строгости, чтобы не смотрела на других мужчин и даже думать не смела посягнуть на власть мужа и господина? Чтобы была послушна воле мужа и смиренно ждала, когда потребуется исполнить свой долг?
Ей было так безумно обидно, ей просто скулы сводило.
— Хочется спросить вас, а где был этот мой муж и господин, когда я после смерти отца поднимала княжество?! А когда умерла мать, и я осталась совершенно одна?! Ах да! Вы же не спешили! Зачем спешить, когда можно прекрасно проводить время в своем курятнике!
Черт! Изабелла задохнулась, отворачиваясь от него.
Зря она это сказала. Этого говорить не надо было, это слишком личное. Это выдавало ее чувства. Нельзя!
Он по-прежнему молчал в ответ, просто молчал!
— К чему все это? Кому вы что доказали? — Изабелла огляделась, обведя рукой пространство. — Знаете, я ведь готова была выполнить свой долг, хотя о вашем тайном договоре с моим отцом узнала только сейчас. Но… Вы же так стремились меня унизить, так лелеяли свою гордыню и так боялись проявить хоть немного человеческого отношения, что…!!!
Изабелла набрала полную грудь воздуха, сжала кулаки и выкрикнула ему в лицо:
— Ты просто трус, Норберт Аргантарский! Ненавижу тебя!
Ее несло волной обиды и горячей злости, а мужчина смотрел так странно, столько непонятных обжигающих чувств в глазах. Потом вдруг схватил ее в охапку, прижал к себе и поцеловал.
И дурацкий мир тут же куда-то провалился к чертовой матери, Ничего не осталось кроме его жарких губ и крепких рук, обнимавших ее. И словно шепот в ушах.
Нет, она конечно пришла в себя. Вырвалась.
— Не смейте меня касаться!