Prueba de vida. Доказательство жизни и его персональное проклятье. Предки считали, что касания – это особый язык, необходимый людям, как животным. Хотел бы он жить в то время.
Он тянется к щеке изображенной на экране женщины, но ощущает пальцами только пустоту.
Обозвав себя дураком и рохлей, Манназ засыпает.
Часть III
15:15, 14 мая 1118 года от Второго Пришествия. Воскресенье.
Утром следующего дня у Манназа внутри что-то ломается окончательно. Словно внутреннюю плотину прорывает, и все, что ему так долго удавалось усмирять в себе, все темные желания и извращенные склонности, вырываются наружу сплошным потоком.
Манназ не знает, как жить с этим дальше.
***
День проходит бессмысленно. У Манназа выходной, потому он может позволить себе просто бесцельно бродить по квартире – ярко-зеленой коробке, залитой лучами солнечного света.
Он не надевает больше обруч с очками и наушниками и не сразу замечает, что, наматывая круги по комнатам, трогает все подряд: гладкую стену с шершавыми стыками, силиконовую руку робота, бархат тахты. Свою собственную кожу, которая сильно, очень сильно отличается от материала костюма – и как он раньше не замечал?
Все вокруг кажется нереальным, просто декорациями для цифровых иллюзий его очков, фоном для аудиосопровождения в наушниках. Манназа тоже не существует, словно он – иллюзия, проекция, которая никак не может поймать правильную основу и наложиться на что-то в этом мире. Наверное, его внутренняя реальность настолько отличается от внешней, что он просто не может найти здесь опору.
Хочется чего-то настоящего, чего-то, что однозначно докажет: он по-прежнему жив. Prueba de vida. Манназ трет друг о друга ладони, стараясь поймать нужное ощущение. Бесполезно.
А еще он скучает по Мелисити. Он не общался с ней, не обнимал ее – ее аватар, напоминает внутренний голос, только аватар, ты никогда не обнимал ее саму – уже больше суток. Рекордный срок.
Хочется ее голоса.
На панели быстрого набора Манназ выбирает «Мелисити». Неохотно натягивает обруч на голову – голая квартира с зелеными стенами моментально становится обставленной и уютной – и подключается к аватару.
Они с Мелисити, Мелисити с его аватаром, гуляют. Жена смеется, глядя ему в лицо, и ест мороженое. Вокруг розово-голубой пейзаж, на фоне которого особенно красиво смотрится белый пломбир. Волосы Мелисити рыжие, платье красное, а улыбка – белая, как и горох на платье.
Манназ любуется женой и жалеет, что не может сейчас отключить фильтры. Так хочется взглянуть на нее просто, напрямую: ее волосы останутся рыжими? В улыбке все еще будет видна доброта и хитринка?