Манназ переключается на фронтальную камеру и смотрит на себя глазами Мелисити. Красавчик. Широкоплечий, мужественный, голубоглазый. Загадочный, как герой комикса.
Лишь отдаленное сходство с тем, что он видел вчера в зеркале.
Манназ чувствует себя опустошенным и, непонятно почему, отвергнутым. Странное чувство, которое уже переполняет его до краев, теперь вряд ли получится затолкать внутрь.
***
Остаток дня проходит мучительно долго.
Когда на улице темнеет, Манназ опять нажимает на дужке очков «Мелисити» и выбирает подфункцию «Связаться напрямую».
В горле пересыхает. Он ждет минуту, две, когда наконец в наушниках раздается удивленный голос:
– Манназ? Что-то случилось?
Он выдыхает. Мелисити ответила!
– Нет, ничего, – поспешно оправдывается он. – Ничего такого. – Он опускается на тахту и сцепляет руки в замок.
– Тогда почему ты звонишь мне по экстренной связи? – удивление сменяется раздражением.
Манназ упивается ее голосом, высоким, мягким, в котором, как всегда, звучат стальные и решительные нотки. Мелисити любит держать все под контролем и ненавидит что-то не понимать. У жены голос командира армии из прошлого. Она делает вид, что обижается на такое сравнение, но каждый раз довольно улыбается.
Как же он любит ее.
– Прости. Я просто хотел поговорить с тобой. Можно?
После нескольких секунд молчания, за которые Манназ успевает вытянуть несколько ниток из обивки тахты, Мелисити смеется:
– Ты опять читаешь что-то по истории и тебя потянуло на экзотику? Какой ты все-таки чудак! Давай. Как у тебя дела?
– Хорошо. У меня дела хорошо. – Он медлит. – Мелисити. Ты никогда не думала о том, как люди жили до этого всего? До Второго Пришествия?
– Эй, ботаник! Семестр уже месяц как закончился, дай передохнуть!
– Мел…
Она фыркает.
– Конечно думала, даже курсовую об этом писала.
Манназ заслушивается ее бархатным смехом. Как бы он звучал без искажения наушников?
Вполовину не так красиво?
Еще красивее?
Тем временем Мелисити продолжает:
– Плохо они жили: болезни, инфекции. Попробуй останови заразу, когда люди все время проводят друг с другом и даже здороваются за руку. Ну и сумасшедшие все были – откуда, ты думаешь, столько войн? Постоянно друг с другом контактировали. Где близость – там агрессия, где агрессия – там вред, – назидательно повторяет Мелисити любимую фразу Шарика. – В общем, жуткое времечко. Не хотела бы я так жить.
Манназ рассматривает гладкую бежевую стену сквозь очки, которые пришлось надеть для разговора с Мелисити. Ему кажется, или за ней стала видна зелень?
– Я думаю о том, что у них было принято трогать друг друга, – говорит он делано безразличным тоном. – Помнишь тот фильм?