А вот и очередная достопримечательность: скульптура льва в его звериной ипостаси. Хищник, с гордо поднятой головой, небрежно попирал мощной лапой коленопреклонённого человека. Кто-то пытался осквернить изваяние, вымазав чем-то чёрным, но сама природа восстановила статус-кво, уничтожив осадками почти всю чёрную дрянь. Сохранились, почему-то, только две чёрные полосы, опускающиеся из глаз хищника. Казалось, будто лев рыдает, уничтожая покорённого человечка. Сюрреализм, как он есть.
— Э-э? — вопросительно промычал Илья, задержавшись у памятника и вопросительно поглядывая на нашу охотницу, — ты помнится…
— Да я ничего не забыла, — отрезала Галина и повернула направо, — даже странно, как-то! Казалось бы, там и переходы шире и помещений больше, так нет — их там, раз- два и обчёлся.
— А может им нравится, когда тесно и смрадно? — предположил я, — ты же знаешь — эти люди, они иногда такие странные.
— Главное — на вкус они все одинаковые, — пробормотал Илья и я расхохотался, — ну чего ты ржёшь! Да, я очень голоден, в отличие от некоторых эгоистов, не удосужившихся поделиться! Хоть бы объедки за собой убирали, а то оставили посреди коридора, ходи — спотыкайся.
— Это она виновата, — я ткнул пальцем в Галю и едва успел увернуться, когда разъярённая кошка попыталась царапнуть меня выпущенными когтями.
— Ну я тебе ещё покажу! — пригрозила она и прыснула, когда я скорчил перепуганную физиономию, — сам же пообещал сбросить в колодец.
— Зачитался, — виновато развёл я руками, — и вроде бы мы на месте. Вон — дерево.
— И мужик в пиджаке, — хмыкнул Илья, — и откуда эта чушь на языке?
— Подсознание, МонАми, подсознание. А может какая еда ругалась особенно изощрённо.
Мы стояли перед покосившейся башней, которую обрушило растущее дерево, приподняв узловатыми корнями одну из каменных стен. Дерево напоминало гигантскую бочку: толстое и приземистое. Фундамент пострадавшего строения вывернуло наизнанку, обнажив огромную чёрную дыру. Это и был вход в катакомбы. К мощному стволу кто-то привязал десяток верёвок, опускавшихся во мрак подземелья. Вот и славно, а то я уже решил, что добыча начнёт избегать это место. Да и веревочки пригодятся.
Галя стала предельно сосредоточенной: волосы на голове собрались в длинную белую косу, глаза вспыхнули багровым пламенем, а когти вылезли на максимальную длину. Не удержавшись, я чмокнул её в пылающую щёчку. Кошка зафыркала, зашипела и недовольно покосилась на меня: не отвлекай, мол.
Илья, на её фоне, выглядел истинным раздолбаем: когти выдвинуты едва ли наполовину, а грива так и вовсе распущена. Впрочем, от него ничего особенного и не требовалось: загонять будет львица, а его дело отлавливать обезумевшую, от ужаса, дичь. А я — вообще отдыхаю.