— Мотя! Ты — настоящий герой! — восторженно выдохнула Нина.
— Силён! — признали безусловное превосходство Моти полосатые носочки.
За стеной раздался треск разрываемых веток, сопровождаемый перочинными угрозами:
— Раскрошу в пыль… Отрежу уши… Распущу на нитки…
Перочинному ножику, похоже, удалось пробраться внутрь шалаша, и треск раздался уже в опасной близости.
Мотя кивнул Нине, она ухватилась за какую-то верёвку и изо всех накопленных силёнок дёрнула верёвку на себя. С оглушительным треском стенки шалаша сложились, накрыв переплетёнными ветвями барахтающегося ножика.
— Есть! — запрыгали полосатые носочки.
— Нет у нас больше другого выхода, — сосредоточился Мотя. — Займём круговую оборону, и по одному нас не растащат. Посмотрим, чья возьмёт!
За стеной возобновилось глухое шевеление.
— Вот неугомонный! — раздосадовался Бордовый Глаз.
Тяжёлый шум нарастал, и все беглецы соединились в один круг, замкнутый тонкими руками Нины. Бордовый Глаз успел удивиться, что ему стало совсем не страшно, Зелёный Лев опять почувствовал азартную дрожь в тонких полосках, а Мотю вдруг озарило и он понял, о чем говорил Бонифаций: найтись могут только те, о ком помнят!
Неожиданно солнечный свет померк, и куст явно зашатался из стороны в сторону.
— Всё! — подумала Нина и сильнее прижала к себе друзей.
"Поздно! Надо предложить себя — в обмен на свободу для Нины и носочков!" — с гордой обречённостью решил Мотя и в последний раз сверкнул экраном на голубое небо. В просвете между ветками Мотя рассмотрел увеличенную во множество раз рыжую шевелюру Бонифация, странные китайские иероглифы вместо глаз и неправдоподобный фиолетовый язык, свешивающийся из тёмной львиной пасти…
— Метафизический бред! — определил электронный мозг Моти, и он впал в ступор.
— Чау-чау! — задушено пробормотал Бордовый Глаз.
— Тенгиз! — рявкнул по-братски Зелёный Лев и попытался широко расправить полоски, приветствуя освободителя.
Тенгиз величаво качнул великолепной гривой, аккуратно прикусил весь ветвистый куст и неспешной походкой удалился в непонятном, но тоже противоположном городу Потерянцу направлении. При переходе из пространства в пространство, он несильно, для порядка, тряхнул породистой головой. Из зелёной массы выскользнул перочинный ножик и опять, с изумлением, воткнулся обломанным лезвием в ту же самую, раздосадованную его первым появлением, декоративную кочку.
Эпилог
На сухой прогретой солнцем траве у дома Тенгиза сидели Владик, Серёжа и Валя.
На коленях у Вали, прислонившись спиной к её худому загорелому животу, разместилась кукла Нина: по-прежнему, босиком, но в модных полосатых гетрах и вязаном сарафанчике с узором из цветных ниток. Настоящие тоненькие косички, с вплетёнными разноцветными бусинками, светлой копной рассыпались по её спине, а на голове была надета маленькая кружевная шапочка, украшенная фенечкой из бисера.