Поминая про себя граха во всех позах, граф сполз с топчана и выбрался наружу.
Кагым — пожилой тропиндарец, смуглый, чернявый, с цепкими черными глазами, внимательно осмотрел «брата» Маризты. Задержал взгляд на перевязанных руках, отметил впалые щёки, общий не слишком бодрый вид, и Михаэль спохватился, что стоит столбом.
— Кагым, приветствую вас! — как принято в Тропиндаре здороваться с обличенными небольшой властью людьми, он не знал, действовал по наитию. — Прошу простить меня, сестра говорила, а я хотел окрепнуть чуть, чтоб не падать по дороге, чтоб мог почтительно вам поклониться и не качаться при этом.
— Ну-ну, — одобрительно пробурчал кагым, — что я, не человек, что ли? Не понимаю?
Вот, сам пришел.
— Такая честь для нас! — граф наступил себе на горло, но изобразил поклон, показательно при этом покачнувшись.
— Садись! — поспешил отменить поклоны кагым, — женщина, неси чашку брату.
Поговорим.
Мариэта, встревожено покосилась на Михаэля — не напортачил бы! — ив очередной раз отправилась в дом.
— Рассказывай, — кагым потянулся за новой лепешкой.
— Брат я Мариэты. Двоюродный, — начал граф, вспоминая, что ему говорила зельеварка. — Так вышло — из всей родни только я, да Марита и остались. Всё некогда было навестить сестру, хоть давно собирался, но со службы не отпускали.
— А где ж такая служба? — поинтересовался собеседник.
— В местечке я писарем и переводчиком был. Один на все местечко, вот и не было мне отпуска. Зато платят хорошо.
— Да ты грамотный! То-то, я смотрю, с топором непривычен, да внешность у тебя, хоть и заморенный, не такая, как у кметов. Видно, что руками тебе мало работать приходилось. И как, отпустили?
— Отпустили. Я помолвлен, зимой ритуал проведём, тогда, сами понимаете, мне вообще не выбраться, поэтому и приехал сейчас повидаться и помочь.
— На сколько месяцев задержишься?
Михаэль поймал вытаращенные глаза вернувшейся Мариэты и, чтобы не рассмеяться, резко отвернулся.
— Как управлюсь с участком. Месяца на три, наверное.
— Ага, — важно кивнул головой кагым, — даю разрешение.
— Спаси вас Единый!
— Кагым-ага, за вашу доброту Единый даст вам много добра и счастья!
— Ладно, хозяйка, спасибо за угощение, — кряхтя, мужчина слез с топчана, прихватив горшочек с каймаком, — живите, ни о чем не переживайте. Вот еще, Мариэта, нет у тебя капель или зелья, чтоб брюхо не бурчало? Спасу нет, такие рулады выводит, кони шарахаются!
— Есть! Сейчас принесу! — от облегчения, что визит, похоже, прошёл удачно, Мари готова была, что угодно отдать.
— Мы с сестрой ваши должники, уважаемый! — граф решил, что добавка лести не помешает. Как лекарство — противное, но нужное.