— А тебе не кажется, что он неуместно жизнерадостен на фоне моего коматозного состояния? — проворчала я.
— Ее величество всегда спит в шапочке. Мы же предупреждали, — напомнила мне Хишика один из их утомительных уроков.
— Я представляла себе что-то более эротичное.
Хотя в этом тоже был плюс. В старушечьем чепчике даже при усердном флирте фиг кого я соблазню!
Я решила не смотреться в зеркало, тем самым уберегая себя от сердечного приступа. Утонула в пуховой перине и глухо прокричала из ее глубин:
— А посерьезней постельки нет?
— Ее величество всегда спит на мягких перинах. Настасья, что с вами? — возмутилась Хишика.
— У мягкости тоже должен быть предел. Это не перина, а черная дыра!
Я поерзала и печально вздохнула: самый ад только начинался. Уснуть мне так и не удалось. До пробуждения дворца я слушала какие-то бульканья и тиканья. Душенька тоже не спала и периодически напоминала об этом тяжкими вздохами.
Когда рассвело, Хишика вернулась в королевские покои и спросила:
— Готовы?
— Нет, давайте еще полгода подождем, — буркнула я, окончательно застряв в пуховом болоте.
— Тогда я бегу всем сообщать радостную новость.
— Дежурную улыбку не забудь нарисовать, а то не поверят.
Хишика поглубже вздохнула и вышла из комнаты. Я услышала, как стремительно удаляются ее частые шаги. Побежала. Значит, скоро в комнату ворвется целая толпа.
— Белла, — окликнула я Душеньку, — глянь, как я выгляжу?
Та подошла к кровати, заглянула в недра перины и поморщилась:
— Чудесно.
— Надеюсь, здесь нет камер. Меньше всего мне хочется попасть на ютуб в таком виде.
— У тебя голос твердый, — сделала мне замечание Душенька. — Говори тише, хриплость сымитируй. Ты же месяц в отключке провела.
— А тебе не мешает покорности в глаза насыпать. Не сильно ты на придворную сиделку похожа. Знаю, трудно. Тупи лицо в пол, никто тебя и не заметит.
— Вот спасибо! — Опять руки в бока уперла.
— Я в хорошем смысле. Ты моим тайным агентом будешь, — добавила я, чем Душеньку порадовала.
Недолго мы толпу ждали. Дверь распахнулась так внезапно, что Душенька вздрогнула. Вместе с ней вздрогнула и моя перина.
— Ал! — услышала я тонкий, надрывный вопль. К кровати кинулась Садена. — Ал, родная! — В ее серых глазах застыли слезы.
— Дайте пройти, — пропыхтел какой-то толстяк, продираясь сквозь толпу слуг, обступивших кровать. В руках он нес корзину.
Ну примерно так я его себе и представляла. Дамы и господа, придворный знахарь! Такой образованный, что даже не заметил подмены. Полчаса меня осматривал, запрещая присутствующим дышать, и в финале диагностировал: