— Видишь?
Саша моргает покрасневшими из-за недосыпа глазами, хлопает тёмными ресницами, пялится в экран. На лице полная растерянность и непонимание.
Играешь? Или на самом деле не можешь въехать, что именно хочу тебе показать?
— Ну? Баба твоя под деревом. — поднимает на меня взгляд и пожимает плечами. — Что из этого? Я за время твоей болезни на неё на всю жизнь насмотрелся. Зачем мне ещё фотку её в нос суешь?
Он поводит головой, а я слышу хруст позвонков. Приходится сжать кулак, чтобы не свернуть Сашке шею раньше времени.
— Артур, ты чего смотришь на меня так? Какой реакции ждёшь?
И правда. Чего я жду?
Саша снова смотрит на экран, потом на меня, снова на экран. Задумывается. Размышляет.
— Подожди… да ну нахер, — выдыхает, уложив мысли в своей голове.
— Как это могло случиться? — сначала тихо, а после уже громче, на грани слышимости: — Как, блядь, это могло случиться?! Какого хера её фотографировали? Кто, мать его, это был? Ты же башкой за неё отвечал. Кто фоткал? Кого ты с ней оставлял? Вспоминай! Кто отправил это Романову? Ты?
Свободной рукой я ловлю Сашку за грудки. Он тяжело дышит, снова хлопает своими чёртовыми ресницами, а кадык под кожей пляшет, будто вот-вот выпрыгнет. Отпускаю лишь на мгновение, чтобы в следующее обхватить Сашу за шею, сжать крепче, зафиксировать.
Он так ошарашен, что практически не спорит. Молчит. И это всё сильнее убеждает меня в том: он виноват. В чём-то да точно виноват. Иначе бы дрался, верно? Не моргал ошалело, не дышал придушено, а спорил. Толкнул бы меня. Ударил. Сделал бы хоть что-то.
— Неужели это, блядь, ты?! Неужели?! Сука, убеди меня в обратном. Сделай хоть что-то, чтобы я на мгновение перестал сомневаться.
Всё крепче сжимаю его шею. Сам не замечаю, как его горло оказывается в моих тисках. Телефон отлетел куда-то прочь, мягко стукнулся где-то в углу. Мои руки свободны, и я давлю изо всех сил. Рожа Сашки краснеет. Из груди вырывается полузадушенный стон. Друг крупный мужик, но во мне сейчас столько ярости, что кажусь сам себе тем самым Халком из одной известной вселенной.
Халк, крушить!
Саша словно приходит в себя. Даже кажется слышу треск его разорванного на клочки терпения. Толкается, борется, пытается отпихнуть. Хрипит, а из горла вылетают булькающие звуки.
Но он всё-таки сбрасывает с себя мои руки. Красный, тяжело дышащий, злой.
Держится за шею, моргает часто, а я наклоняюсь и упираюсь коленями в руки.
Просто успокоиться. Взять себя в руки. Заставить сердце не с такой скоростью гонять кровь. Пусть эта чёртова кровь не заливает взгляд. Пусть.