Копошусь в памяти, пытаюсь найти ещё хоть что-то, но больше ничего на ум не приходит. Это действительно всё, что я знаю.
— Коля… он скрытный. Был, — замечаю осторожно, ощущая тонкий лёд под ногами.
— Его папаша — Аркадий Романов — был тот ещё фрукт, — Артур невесело улыбается и смотрит в свой порядком опустевший бокал, словно там есть ещё что-то, кроме односолодового.
Я подгибаю под себя ногу, принимаю привычную по медитативным практикам позу, слушаю. Ловлю оттенки эмоций, пытаюсь услышать даже то, о чём мне не говорят. Угадать пытаюсь.
— Ты его знал?
Артур усмехается одним уголком губ, передёргивает голыми плечами, ёжится и снова пьёт. Оттягивает время. Не тороплю. Пускай.
— Я закурю? — зачем-то спрашивает, а я киваю.
Мне кажется, что я на пороге откровения. Момента, когда срываются всяческие покровы. Потому молчу и даже вздохнуть лишний раз боюсь.
Артур ставит полупустой бокал на тумбочку, натягивает сброшенные в порыве страсти боксеры и находит в ящике сигареты. Густой аромат наполняет небольшую комнатку лесного домика, а мне впервые в жизни самой хочется закурить. Но я беру из коробочки первую попавшуюся зефиринку и кладу её в рот. Жую. Так лучше, так я точно никакую глупость не ляпну.
— Короче, — выдыхает и смотрит куда угодно, только не на меня. — Моя мать умерла в родах. Родни у неё никакой не было, она и сама была детдомовская. Папашу найти не смогли, меня, ясен хрен, отдали в дом малютки. Сколько я там был? В общей сложности меня года четыре мотыляло по всем этим госучреждениям, уже почти не помню ничего, малой был. А потом… потом меня нашёл отец. Аркадий Романов.
Клац! Это моя челюсть упала на пол, разбилась вдребезги, а глаза, кажется, вылезли из орбит. Хорошо хоть зефир прожевать успела, а то точно подавилась бы.
— То есть…
— Колька меня на два года старше. Уже совсем большой был — целых шесть лет. Его мать тогда сильно болела, а вскоре и умерла. Рак. Хорошая была баба, ласковая. А Коля… он так обозлился тогда. На весь мир разозлился.
Одним глотком опустошаю свой бокал и тянусь за бутылкой. Мне нужно ещё выпить. Боюсь, на трезвую мне всё это не переварить.
Артур ушёл куда-то в самую глубину своих воспоминаний. Мрачный, бледный, а на лбу несколько морщин глубоких. В глазах туман клубится, а плечи мурашками покрыты, хотя в комнате и тепло очень.
Мне хочется коснуться его. Просто дотронуться, чтобы понимал: он не один сейчас. Я ведь сильная. Моей силы на нас двоих хватит. Иначе зачем всё это нужно было, если я сейчас не сумею поддержать Артура?
Я поступаю так как велит мне сердце, а Артур вздрагивает, берёт меня в фокус своих грозовых глаз. Впервые вижу его таким… беспомощным.