Затихает, а я ещё долго смотрю в потолок, размышляю.
Но вдруг мой телефон наяривает, жужжит. Чертыхаюсь сквозь зубы, высвобождаю руку, боясь разбудить уснувшую Злату.
Сашка.
Я смотрю на экран, тяжело вздыхаю.
— Что, блядь, стряслось? Я же просил до утра меня не трогать.
— Клуб. Его сожгли.
Артур
Огонь разгорелся внезапно. Вспыхнул внутри клуба сразу в нескольких местах, вызвал панику, давку и столпотворение на выходах. Я ничего этого не видел, но мне достаточно много успели рассказать, стоило приехать на место.
На место катастрофы.
Дышу глубоко, всматриваюсь в останки клуба, а рядом суетятся люди.
— Ничего, отремонтируем, — пытается поддержать меня Саша, добавляя в голос раздражающей бодрости.
— Отъебись, — прошу, и его отбрасывает от меня будто бы ударной волной. — Лучше делом каким-нибудь займись, чем оптимизмом меня добивать.
Саша молча уходит, а я крепко жмурюсь, но это не помогает избавиться от красных вспышек, мелькающих перед глазами. Словно я долго-долго смотрел на солнце, а после меня кинули в глубокую чёрную яму.
Пожар почти потушили, но он то тут, то там собирается в алые островки, борется за каждую доску, любой клочок пространства. Ползёт по земле, лижет растрескавшийся асфальт сотнями крошечных язычков, поджигает траву на клумбе, мучает жаром газон.
Мой клуб, искорёженный, залитый пеной, не похож на себя. Просто кто-то щёлкнул пальцами и разрушил то, что было мне дорого.
Ненавижу.
Я знаю, кто это делал. Знаю, зачем и почему. Наша вражда такая давняя, настолько уже въелась под нашу кожу, мутировала в нечто уродливое, душное. Древний танец ненависти перерос в настоящую войну, и исход её предначертан. Всё, что было до — глупые шутки и детский лепет. Сейчас, кажется, мы наконец-то перешли точку невозврата, зашли за горизонт. Теперь ставки высоки. Слишком.
— Останется только один, — говорю и лишь по глазам одного из охранников, трущегося рядом, понимаю, что сказал это вслух.
Плевать. Мне всегда плевать, что подумают обо мне люди. Сейчас тем более.
Моё сознание окрашено в оттенки алого. Такие же яркие, как кровь, пламя и моя ярость. Она клокочет внутри, доводит до перебоев в сердечном ритме и сорванного дыхания. Я убью тебя, Романов. Кем бы ты для меня не был в прошлом. Убью.
Поднимаю глаза к тёмному небу, а память подбрасывает картинки того, что было когда-то. Сжимаю кулаки, встряхиваю головой, а где-то за грудиной ноет.
Я держусь за эти воспоминания, чтобы не дай бог не забыть, что стало началом конца.
Сейчас я лишь в одном уверен: конец уже скоро.
— Сработали очень грамотно, — говорит начальник охраны клуба, а я морщусь.