Делать нечего. Пришлось вырубать музыку и по-быстрому напяливать куртку и обуваться. А потом плестись за сумкой в гостиную, в сапожках, потому как девичья память не только короткая, но порой откровенно дырявая.
И вот тогда-то я вспомнила вновь про Ваньку. Засранец с очаровательной мордахой и совсем по-собачьи большими глазищами виновато смотрел на меня, выглядывая из-за дивана, и поскуливал жалобно. И я сразу поняла: что-то тут не так. Не ладно что-то в датском королевстве.
Ну точно! Стоило мне обойти зал, как в одном углу, за креслом, обнаружилась желтая лужица. И что-то мне подсказывало, что на сей раз это вот сто пудов не виски… Ай, пофиг! Что уж теперь ругать псинку — один фиг, убирать придется. Сама виновата, к тому же: не следовало забывать о трусливом песике.
— Беда, ну ты чего там копошишься, — раздался из прихожей недовольный голос Лидки, — как блоху на манде выискиваешь, ей-богу!
Ответив подруге стандартное «иду!», погрозила пальчиком и сделала страшные глаза Ваньке, а потом схватила сумку и вышла в прихожую.
И стоило мне схватиться за дверную ручку, как в квартире разлился мелодичный перезвон. Переглянувшись с Лидкой, я открыла дверь. На пороге стояли двое мужчин в форме. Участковые, кажется…
Я застыла, разглядывая незваных гостей. Как-то сразу в затуманенном алкоголем мозгу родилась догадка: соседи позвали. Было ведь за что.
Промелькнувшая следом мысль: «Ой-ой. Надо что-то делать…»
Думай, Беда, думай. Шевели извилинами, и желательно побыстрее…
10. Белые и пушистые. Очень, очень пушистые
— Гражданка Беда Василиса Сергеевна? — деловым тоном осведомился тот, что постарше. Настолько серьезным, что по спине моей побежал холодок.
Я кивнула, облизывая пересохшие разом губы и стараясь не выдавать волнения. А от меня ведь сейчас еще и перегаром, наверняка, несет за версту…
— Капитан полиции Козлов, — мужчина едва ли не ткнул мне в нос ксивой, чтобы почти тут же ее сменила другая:
— Младший лейтенант Ослик.
И если в первый раз я готова была поклясться, что мне не послышался смешок Лидки за спиной, то сейчас я его расслышала очень даже отчетливо. И товарищи гринписовцы тоже. Однако по обоюдному молчаливому согласию решили проигнорировать данный момент и приступить непосредственно к делу:
— Что же вы, гражданочка, творите-то, на ночь глядя? — капитан покосился на наручные часы, которые наверняка показывали время далекое, от детского.
— А что… т-творим? — от страха я даже икнула.
— Поступила коллективная жалоба: говорят, шумите тут, спать людям не даете. А им ведь на работу через несколько часов, — попытался пристыдить нас Козлов, — детей кормить, за квартиры платить… на благо страны работать.