— Что значит — «зачем»?! — психанула я. — Ясное дело: выпотрошу, как рыбку, засушу, и на энтомологическую коллекцию пущу! Любоваться тобой буду. Семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году. Представляешь, какие воспоминания!..
— Ты больная, — просипел он, спотыкаясь, но все же следуя на выход. Теперь уже не только из спальни, но и из квартиры в принципе. Да и как тут было не следовать, если моя коленка все время на подхвате?
— Значит так, лапшичник мой недоделанный, — подбоченилась я, требовательно протягивая свободную руку, — гони сюда ключи.
Антошик хотел что-то вякнуть, мол: «Нету, дома оставлял», но быстро смекнул, что такой номер со мной не прокатит.
— Там, — мотнул нехотя головой на карман куртки.
— Отлично. Умница, мальчик, возьми конфетку! — буркнула, шаря по чужим карманам. — О, вот и они… Они, родимые, — два ключа из тяжелой связки перекочевали в мой карман.
— Что теперь? — мрачно осведомился Антон.
— А теперь, дорогой, самый смак!
И не дав амбалу опомниться, развязала его, быстренько открыла дверь, буквально выпинала туда Антона и захлопнула дверь прямо перед его носом. Или перед чем-то другим. Уж не знаю, чем он там глядел, когда скатывался кубарем с лестницы. Хотя, судя по матам мысли его сейчас занимало кое-что куда как более важное. Например то, что выставила я его, даже не дав обуться.
Какое-то время я стояла под дверью, прислушиваясь к нервному сопению Антона. Думала, он уже не придет, когда раздались его шаги, а из-за двери послышался бубнеж:
— Ну хоть вещи мне мои дай.
— Вещи иди искать в розарии бабы Нюры, — зло отрезала я и, решительно шагнув в комнату, сграбастала его сумку. По пути прихватила в прихожей обувь и куртку и пронеслась вихрем в кухню.
Холодный и немного отдающий морозцем февральский воздух остудил пылающее от негодования лицо, врываясь в распахнутое настежь окно.
Я осмотрелась. Нет, конечно, я не собиралась бросать вещи на пластиковые «купола», коими соседка с первого этажа заботливо укрыла обрезанные кусты… Я замахнулась подальше.
А когда в завершении полетел мобильник, внизу почти сразу же послышалось шипение и нечленораздельная смачная ругань.
— Ты б хоть смотрела, куда кидаешь! — пробубнили голосом Антошика.
Я высунулась из окна, приглядываясь в темноте — фонарь у дома опять не работал, — и сочла своим долгом пожелать человеку счастья, в связи с чистым листом новой жизни.
— А я уйду, обид не замечая, конфетку шоколадную жуя. И пусть тебя полюбит лошадь злая, а не такое солнышко, как я! — продекламировала вспомнившийся внезапно стишок из соцсети, в заключение послала в темноту воздушный поцелуй и запахнула окно.