Не имею права сломаться. Не имею права на слабость. Я сильная. Только вот устала быть таковой.
Чувствую, как нежные руки обнимают меня за плечи, притягивая к своей груди, и тут меня прорывает так, что я во весь голос ору, срывая связки. Мне наплевать, что подумают соседи. Даже если решат, что кого-то режут, и вызовут полицию. Мне всё равно. Мне адски, просто невыносимо больно, и сдерживаться я просто больше не могу.
Слишком много чувств нахлынуло на меня, и больше нести их в своей груди я не могу.
Тонкие пальчики гладят меня по голове, пока я вою, словно раненый зверь, которого побили, разорвали на части другие волки. Ада что-то шепчет, успокаивает, а я не могу остановиться. Слишком больно. Через край.
Цепляюсь за подругу, как за спасательный круг. Боюсь, если отпущу — потону, и тогда меня уже никто не сможет спасти.
— Тея, малышка, — чувствую, что Ада сама плачет, и это немного отрезвляет меня. Не хочу, чтобы из-за меня хоть кто-нибудь переживал.
Отпрянула, подняла голову вверх, смотря в зелёные, словно летняя трава, глаза, которые сейчас смотрят на меня с тоской, болью, печалью.
— Что с тобой случилось, родная? — вытирает пальцами мокрые дорожки на лице.
Качаю головой, не в силах что-либо ответить.
— Скажи мне. Ты же знаешь, я твой верный друг, который никогда не предаст, — киваю, потому что это действительно так.
Ада всегда была со мной рядом. От неё я всегда чувствовала мощную поддержку, незримо, даже когда я улыбалась, а душа плакала от боли. Огнева
чувствует меня, как родная сестра-близняшка, которой вовсе не является, в отличие от настоящей сестры, всегда заботящейся только лишь о себе.
Подруга вдруг поднимается и тянет меня вверх, желая, чтобы я поднялась, только вот ноги так затекли от сидения в одной позе, что подняться теперь невыносимо.
— Давай, Тея, вставай. Нельзя сидеть на холодном полу! Замёрзнешь, — заботится Огнева, и я неосознанно начинаю улыбаться, пускай и выгляжу сейчас комично: опухшие красные глаза, такой же нос, как у Деда Мороза, тушь размазалась, и теперь я к тому же ещё похожа на панду.
Смеюсь и аккуратно поднимаюсь с пола.
Ада идёт в нашу с Мамаевым комнату, ведёт меня за собой, и при мысли о нём меня тут же передёргивает. Мерзко вспоминать, чем он занимался в нашей комнате, на нашей кровати. Девушка подходит к шкафу, открывает дверцу и достаёт безошибочно моё полотенце. Всучает его мне и толкает в сторону ванной, при этом говоря:
— Бегом марш в душ. Я жду тебя на кухне, — и я скрываюсь за дверью, как и приказывает Рыжик.
Снимаю с себя футболку и залезаю под мелкие, но быстрые струи прохладной воды, освежая себя и смывая весь этот день, который не принёс мне ничего хорошего.