— И мне, — вполне миролюбиво ответил я, злость испарилась. — К сожалению.
— У тебя сигареты есть? Та была моей последней, не докурил, блядь.
Я протянул, закурил и сам. Место удара ноет, но и соседу тоже досталось. Плюс болит ребро, это уже в результате падения. Стоим на лестнице, на которой дрались недавно, курим, молчим. Молчание первым нарушил Игорь.
— Хотел, как лучше. Всегда хотел. И казалось тогда — Америка, страна возможностей. А нам обоим по двадцать, ни кола ни двора, Юлька уже была… Я долго уговаривал жену. Она от матери сбежала, но до странного была к ней привязана, к стране этой ебаной. А я видел, как все рушилось. И союз, и жизни человеческие… Я все же уехал.
— И что дальше?
Я даже не удивился, хотя признаться, удивился тому факту, что не удивился. Странно все…
— Я уехал. Там у меня и правда все получилось. Всё мечтал вернуться, забрать троих своих девочек. Мечтал, да времени не было, да и денег, сначала. Думал куда их, все что есть в бизнес вложено, не в свой же сраный клоповник… А потом приехал, а моей жены нет больше. Умерла. Даже не писала мне, что больна, это таким ударом было. Бабка меня к тому времени через суд лишила родительских прав, девочек я увидел лишь мельком, и то — издалека. На порог даже не пустила. Я уехал. Заливал горе сначала водкой, потом в работу ударился…
— А сейчас зачем приехал? За стаканом воды в старости? Это ты по адресу, Влада настолько жертвенна, что стаканами точно обеспечит.
Игорь затянулся, даже глаза от удовольствия закрыл.
— Не знаю. Влада… она так на свою мать похожа. Даже жутко становится. Я и не знал, что забыл её лицо, понял только когда Владу увидел.
Я докурил, бросил сигарету, помолчал, подбирая слова. Снова на хуй сдать? Парадоксально, но мне его жалко, правда факта того, что он меня бесит, это не отменяет. Как-то все совмещается все самым удивительным образом.
— Ты пиздец, как не вовремя, — заметил я. — Вот лет двадцать назад было самое то, пока бабка из них все нормальное не высосала. А сейчас все, поздно…
— Поздно, это когда сдохнешь, — оптимистично отозвался Игорь. — Мне бы только разобраться, что за хрень у вас происходит…
Я даже засмеялся. Нам бы самим понять, что это за хрень такая, а самое главное — как с ней быть.
— Ты как только поймёшь, — попросил я. — Сразу мне расскажи. И вообще, у тебя ещё старшая дочь есть, давай там квартиру снимай, что за дискриминация.
— Она же замужем…
Я фыркнул и пошёл вниз по лестнице, если уж мы драться больше не будем. И дальше жизнь покатилась по наезженной уже колее. Работа, хоть там слава богу все хорошо, работать я любил и умел. Дача, где все прекрасно, только, как карточный домик — дунь, развалится. Зыбко, недолговечно. И дом, в котором правит молчание. Взгляды. Подозрения. Недосказанность, чтоб её.