— Вызови такси, — попросила Юля. — Не садись за руль в таком состоянии.
И ловко завязала мне галстук, нечаянно коснувшись кожи над воротником рубашки. Пальцы холодные, я даже вздрогнул, что от Юли не укрылось.
— Я сам, — сказал я. — Сам решу.
Буквально мантра. Всё же, лучше поздно, чем никогда. Юлька скривилась недовольно, но возражать не стала, и на том спасибо.
— Скажи мне, — буквально взмолилась. — Скажи мне, где она. Я так не могу, я места себе не нахожу, волнуюсь, мне нужно знать, просто знать, я к ней не поеду, честно…
Глаза блестят лихорадочно. В этот момент я понял, что устал так, что короткий нетрезвый сон не поможет. Не поможет смешная, не настоящая дистанция между спальней и кабинетом. И жгучее желание сбежать, которое появилось внезапно меня тоже испугало. На дачу. Там тихо, хорошо, там пёсик безымянный, Влада, которая смотрит и кажется — все понимает. Что тоже обман, Влада полна тайн. И бежать мне поздно — ну, куда с подводной лодки? Да и чувство вины никуда не делось. Я обещал своей жене ребёнка, правда не ожидая, что этот ребёнок разобьёт вдребезги жизнь всех троих причастных к нему людей. И да, он есть, сейчас малыш есть, чтобы там дальше не случилось. Пока он есть, я должен быть его отцом, а следовательно… наверное, я должен быть тут. Черт, какого хрена все так запуталось?
— Юля, — мягко сказал я, максимально мягко. — Ты понимаешь, что мы сделаем ребёнка инвалидом, даже если сейчас он совершенно здоров? Так нельзя, Юля. Я не удивлюсь, если у Влады от всех этих нервов случится выкидыш. Или нарушения развития эмбриона, которых ты так боишься. Просто дай ей покоя. До обследования она будет вне зоны твоего доступа. На самом скрининге я буду присутствовать, я не позволю двигать себя в сторону. А потом… потом увидим. Но так, как было в последние месяцы больше не будет и тебе придётся с этим смириться. Влада суррогатная мать, а не твоя рабыня, не твоя собственность, она имеет право на жизнь и личное пространство. Всё.
Юля на первый успокоилась. На первый. Но в наших разговорах, которых было все меньше и меньше часто возникали паузы, которые были так ощутимы, и с которыми ничего невозможно было сделать. Я упрямо спал в кабинете, не знаю, кому что пытался доказать, только спина разболелась, словно у старого деда, коим я себя и чувствовал. Юлька спала в детской, видимо тоже из принципа. Наша кровать, сделанная на заказ пустовала. И смех и грех.
— Ты все время проводишь с ней или на работе, — обвинила меня Юля через несколько дней. — Ты меня не хочешь. Ты с ней трахаешься, да? Все потому, что она может родить тебе ребёнка, а я нет?