И она барахтается в песке, песок забивает ей горло… да, папа был магом, магом земли, и песок слушался его… а она кричала, кричала, кричала, уже не понимая, что песок смыт с нее волной, что отец высоко над землей в толще воды пучит глаза, дергается, вдыхает воду вокруг него…
А потом волна обрушилась.
На черный пол Экзаменациума.
Окатив солеными брызгами всех, кто стоял там.
Тимира скорчилась в центре круга совершенно сухая.
Потому что это была… ее волна.
В шесть лет она впервые призвала свою стихию, когда убийца… нет, когда Тойво, тот мальчик, увидел их, увидел, что делает ее отец, а она впервые посмотрела на это чужими глазами.
Она убила своего отца.
И забыла об этом.
Десятилетний мальчик мог открыть стихию — шестилетняя девочка нет.
И потом в шестнадцать, когда стояла здесь, в зале Экзаменациума и почти вспомнила все, что случилось десять лет назад, она вновь увидела Тойво, уже отбывшего свой срок в болотных тюрьмах магов, пришедшего тоже сдать Экзамен.
Это тоже была ее волна. Ее.
— Госпожа Тимира, боюсь, что… — голос экзаменатора едва пробивается сквозь шум моря у нее в ушах.
Они хотят остановить Экзамен? Нет!
Тимира поднимается, не глядя в их лица. Прислушивается к себе — обида, боль, злость — вот они, ждут внутри. Но сильнее всего — злость на себя. На то, что она никак не могла понять столько лет.
Она поднимает руку, и из черного пола вновь встает волна — до самого бесконечно далекого потолка Эзаменациума. Стоит, дрожит в нетерпении, готовая обрушиться и переломать кости, высосать воздух и заполнить легкие водой. Но стоит — и Тимира ее держит. Одной своей злостью на себя, дуру, забывшую, спрятавшуюся, ненавидевшую столько лет совершенно невиновного человека…
— Экзамен сдан!
…человека, который провел десять лет в болотной тюрьме для магов по ее милости!
Волна снова расплескивается, окатывая людей за конторками.
— …нелегко с ней будет.
— Да отдадим в армию, тем, кто за нее и хлопотал.
— Такую бешеную только на передовую.
— Да, к Иржи, он таких любит.
— Но ведь не огонь…
— Сказал, все равно возьмет.
Что?!
Да неважно!
У Тимиры подгибаются ноги, но она выходит из черного зала и прислоняется спиной к стене. Отец…
Слез нет. Все невыплаканные слезы собрались внутри нее в могучую волну, которая только и ждет, чтобы выплеснуться и уничтожить любого, кто посмеет на нее напасть.
Все становится на свои места — как была недовольна мама, когда они с отцом уходили куда-то вместе, ее сумасшествие после его смерти, кошмары Тимиры, которые она не помнила. И ее безумная одержимость местью — словно она хотела уничтожить последнего человека, который мог бы рассказать ей правду.