Лавандовые письма (Хаан) - страница 16

И она барахтается в песке, песок забивает ей горло… да, папа был магом, магом земли, и песок слушался его… а она кричала, кричала, кричала, уже не понимая, что песок смыт с нее волной, что отец высоко над землей в толще воды пучит глаза, дергается, вдыхает воду вокруг него…

А потом волна обрушилась.

На черный пол Экзаменациума.

Окатив солеными брызгами всех, кто стоял там.

Тимира скорчилась в центре круга совершенно сухая.

Потому что это была… ее волна.

В шесть лет она впервые призвала свою стихию, когда убийца… нет, когда Тойво, тот мальчик, увидел их, увидел, что делает ее отец, а она впервые посмотрела на это чужими глазами.

Она убила своего отца.

И забыла об этом.

Десятилетний мальчик мог открыть стихию — шестилетняя девочка нет.

И потом в шестнадцать, когда стояла здесь, в зале Экзаменациума и почти вспомнила все, что случилось десять лет назад, она вновь увидела Тойво, уже отбывшего свой срок в болотных тюрьмах магов, пришедшего тоже сдать Экзамен.

Это тоже была ее волна. Ее.

— Госпожа Тимира, боюсь, что… — голос экзаменатора едва пробивается сквозь шум моря у нее в ушах.

Они хотят остановить Экзамен? Нет!

Тимира поднимается, не глядя в их лица. Прислушивается к себе — обида, боль, злость — вот они, ждут внутри. Но сильнее всего — злость на себя. На то, что она никак не могла понять столько лет.

Она поднимает руку, и из черного пола вновь встает волна — до самого бесконечно далекого потолка Эзаменациума. Стоит, дрожит в нетерпении, готовая обрушиться и переломать кости, высосать воздух и заполнить легкие водой. Но стоит — и Тимира ее держит. Одной своей злостью на себя, дуру, забывшую, спрятавшуюся, ненавидевшую столько лет совершенно невиновного человека…

— Экзамен сдан!

…человека, который провел десять лет в болотной тюрьме для магов по ее милости!

Волна снова расплескивается, окатывая людей за конторками.

— …нелегко с ней будет.

— Да отдадим в армию, тем, кто за нее и хлопотал.

— Такую бешеную только на передовую.

— Да, к Иржи, он таких любит.

— Но ведь не огонь…

— Сказал, все равно возьмет.

Что?!

Да неважно!

У Тимиры подгибаются ноги, но она выходит из черного зала и прислоняется спиной к стене. Отец…

Слез нет. Все невыплаканные слезы собрались внутри нее в могучую волну, которая только и ждет, чтобы выплеснуться и уничтожить любого, кто посмеет на нее напасть.

Все становится на свои места — как была недовольна мама, когда они с отцом уходили куда-то вместе, ее сумасшествие после его смерти, кошмары Тимиры, которые она не помнила. И ее безумная одержимость местью — словно она хотела уничтожить последнего человека, который мог бы рассказать ей правду.