Ольга внезапно вырывается из моих рук, я непростительно рано отпустил ее запястье и едва не рехнулся, когда взбешенная Хельга, сломя голову, бросилась на проезжую часть. Еще мгновение и она бы была под колесами мчащегося такси. Водила просигналил, мне казалось в то мгновение, он был шокирован увиденным.
Я успел выхватить Ольгу, потянул на себя, а сам забыл, как дышать. Лишь когда ее тело прикоснулось к моему, я осознал, что она дышит, что может двигаться и даже продолжает сопротивляться.
Секунда, вторая, нужно дышать, но воздух отказывается наполнять мои легкие. В голове яркая вспышка нашей с Алевтиной свадьбы. Мое скрюченное тело у окровавленной невесты, которая лежала на носилках, а жизнь только-только покинула ее тело. А я до последнего не верил, что все это происходит с нами. Почему-то сих пор смутно помнил тот момент, память заблокировала болезненные воспоминания, чтобы не дать мне сойти с ума.
Теперь же я вспомнил все до мельчайших подробностей, вспомнил, как на наших с Черкасовым глазах в автомобиль отца Алевтины влетел грузовик. День, который должен был стать самым счастливым, превратился в трагическую гибель двоих людей. Отец Алевтины умер спустя шесть часов после аварии.
— Сколько с меня? — Спрашиваю у водилы такси, а тот минимум пять минут ждет моей реакции на слова: «Мужик, мы уже приехали».
— С тебя только сотня, с тобой все нормально?
— Возможно.
Кладу банкноту на панель, выхожу из автомобиля и шумно выдыхаю. Ненавижу это место, но продолжаю сюда время от времени приезжать. Здесь тихо, спокойно, нет лишней городской суеты. Здесь все иначе, своя, особенная обстановка.
Вот знакомый поворот, обилие памятников, цветов, но я не обращаю на эти детали внимание. Ноги сами несут к до боли знакомой могиле. Здесь как всегда идеально чисто, стоят свежесрезанные цветы. Инна каждое воскресение приезжает сюда в летний период. Тоска женщины слишком глубокая, даже через много лет. Одиночество постепенно опустошает ее душу, я же ничем помочь ей не могу. Мы видимся изредка, созваниваемся примерно раз в две недели. И я рад в те моменты, когда голос у женщины чем-то приятным взволнованным, когда она делится чем-то личным или просит о помощи.
Ноги почти не держат меня, присаживаюсь на лавку и откручиваю крышку небольшой бутылки с коньяком. Не исключено, что со стороны я выглядел недоразумением, когда садился в салон такси. Мужик толковый оказался, в душу не лез, видимо ему адрес пункта назначения о многом сказал.
Делаю глоток, чувствую, как алкоголь обжигает горло. Живой еще. А ее нет. А ведь могло быть все иначе. Десять лет я мог быть самым счастливым на планете, но ничего подобного. Одиночество убивало, потом закаляло, теперь же висит надо мной дамокловым мечем. Я жутко устал.