— Мам, у нас не было отношений, — выдыхаю протяжно и смотрю ей в глаза, пусть ищет в них правду или ложь, что ей больше по сердцу.
— Врушка, — смеется, но больше ничего не говорит, а меня это только раззадоривает.
— Вот что ты опять выдумываешь, просто Уваров — давний друг Черкасова, мы все пересекались, давно знакомы, ничего толкового, обычное общение.
Всей правды не скажешь, но и эту порцию говорю с такой уверенной интонацией, что еще немного и сама в нее поверю.
— Посмотрим.
Такой односложный ответ заставляет поежиться, она это сказала так, чт будто бы знает что-то такое, о чем мне в сию секунду знать не велено.
— Мам, я приехала с Владом, а рано — потому что он меня не отпустил на такси, привез перед работой.
— Ты хотя бы его фото мне покажи, буду знать, какие женихи у тебя в очереди стоят.
— Пфф, такое скажешь.
Закутаться и уснуть на любимой кроватке не получилось. Мама вытолкала меня из спальни на кухню, где пыталась накормить меня своими блинами. Парное молоко приятно дразнило вкусовые рецепторы. Как же мне не хватает этого в городе. Я только дома могу себе позволить себе ароматные домашние блинчики с кружкой утреннего молока.
Перед моим носом появляется блюдечко с малиновым вареньем. Мама в летнюю пору не приседает, потому что любит ко всему приложить руки, все собрать с кустов, деревьев, сварить, закатать в банки, самое вкусное — заморозить в камере. Зато как хорошо в зимнюю пору открыть баночку припасов, приготовить пузатую чашку чая и, кутаясь в кресле в теплый плед, наслаждаться печеньем с малиновым или клубничным вареньем.
— Ирина Анатольевна, сорока на хвосте принесла, что к вам Ольга пожаловала.
Чайная ложечка из рук мамы выпала и звонко ударилась о раковину. Мама как-то затравлено посмотрела на меня, но я ничего не поняла.
— Это кто?
Глаза мамы стали еще больше, она словно оцепенела. Дверь в дом скрипнула, оповещая о непрошеном госте. Я поворачиваю голову к двери и озадаченно хлопаю ресницами.
23 глава
Ольга
Моя мама бледнеет, я это вижу по ее загорелому лицу, а как — объяснить не могу. Я тоже не восторге от того, что увидела перед глазами свою первую давнишнюю любовь. Как же Валера изменился. К тому же — сильно. От былой юношеской красоты не осталось и следа. И куда только подевалась его челка, слегка волнистые черные волосы. Сейчас передо мной стоит жилистый мужчина, отдаленно напоминающий себя в юности. Потрепала его тюремная жизнь основательно. Короткая стрижка делала его лицо несуразным, ему не шла эта прическа. Черты лица заостренные, какие-то резкие, а серые глаза с льдинкой, нет в них давнего озорства.