— Жорка, сегодня в восемь с девчонками, и только попробуй…
В приемной резко стихли голоса, как только я ступил на порог.
— Я к себе, до вечера.
Парень едва меня с ног не снес, когда увидел мой хмурый взгляд. Да уж, теперь он старается лишний раз не появляться мне на глаза, видимо помнит прошлые стычки.
— С возвращением, — бросает прохладно Оля и садится в свое кресло, а я удивленно кручу головой по сторонам: а где же мой презент, подогнанный в пятницу?
— Здравствуй, почему без любимого кресла?
— Да я тут подумала на досуге, с чего бы мне от вас, Александр Валентинович, такие дорогие подарки принимать.
И снова здравствуйте, как говорит моя племянница, когда кто-то начинает ломаться. Вот и я пытаюсь понять, почему у Оли нет настроения.
— Понятно, настроение тебе сегодня не раздавали, но это пустяки.
— А у вас, смотрю, настроение просто зашибись, — поджимает губы и соскакивает с кресла.
— С днем рождения, — протягиваю букет, на который Оля все это время заинтриговано смотрела.
— Как мило, спасибо, — улыбается наиграно, но цветы не берет.
Противная стерва, вижу же что чем-то недовольна. И ведь не скажет же в чем дело.
— Я скучал, — кладу цветы на ее стол, а потом перехвачиваю Олю, которая пытается улизнуть в подсобку.
— Уваров, ты не скучал, ты сбежал и грел кости на берегу моря, вот что ты делал.
— Опять Уваров? — Оттесняю ее к стене и пальцами касаюсь распущенных волос, мне нравится их естественный цвет, и я знаю, что Оля их не красит, они у нее от природы светло-пепельного оттенка.
— Отпусти, неведомо где и с кем шлялся, а теперь решил все с чистого листа начать?
— Оль, ревнуешь? А знаешь, как я тебя ревную к твоему прыщу? Я же в тот вечер видел, как ты с ним говорила, как смеялась и позволяла себя касаться.
— Вот только не нужно о Владе! Мы с ним расстались, только не льсти себе. Вижу по глазам, что доволен!
И почему у нас все так сложно? Я убеждаюсь в правильности своего замысла. Отстраняюсь, подхожу к двери и запираю ее изнутри на ключ, который в итоге прячу к себе во внутренний карман пиджака.
— О да, браво, так не уверен в своих доводах, что решил запереть дверь, чтобы я не сбежала?
— Чтобы нам не помешали проговорить наедине, все очень просто, — улыбаюсь и приближаюсь к Оле.
— По глазам вижу, что будешь лезть целоваться, только попробуй, чудовище.
Я громко смеюсь. Давно она меня не называла чудовищем. Чаще за нашими спинами звучали подобные прозвища. Это мне Виктория рассказала о том, что наши сплетницы окрестили нас с Олей: красавец и чудовище. Интересно, а Оля осведомлена о подобном факте?