Щедрые получаются чаевые. Ну хоть официант будет рад, что Илье я стала слишком противна, чтобы задерживаться даже на секунды.
И тут я отмираю. Даже уже не вижу самодовольную рожу Антона перед собой, потом с ним разберусь. Сейчас становится жизненной необходимостью догнать Илью.
И я бегу, на лету перепрыгивая через ступеньки. Вот уже его спина… Даже не оборачивается.
— Илья, я хотела тебе обо всем рассказать… — поспешно проговариваю, не прекращая идти за ним. — Все не совсем так, как тебе могло показаться… — он ускоряет шаг, и я с ним. — Да подожди ты!
Внутри все переворачивается. Машина Ильи уже совсем близко… Я теперь смотрю только на нее, даже не под ноги, и быстро спотыкаюсь. Падаю. Кажется, отбиваю коленки.
Всхлипываю вслух, не столько из-за физической боли, сколько от отчаяния и безнадеги. А я уж думала, что хуже, чем с Виктором точно не будет. Что больнее некуда.
Очень ошибалась. Это было сущей мелочью по сравнению с тем, каким взглядом измеряет меня Илья. Смотрит свысока, как я распласталась чуть ли не у него в ногах. И встать сил нет.
— Оставь меня в покое и возвращайся к мужу. Разведешься ты с ним или нет — меня не волнует.
8.
Воздуха в легких не хватает, в груди пылает пожар, в горле распускается липкий ком из всхлипов. Я зажимаю себе рот ладонью и мотаю головой. Илья уже сел в машину и сейчас она отъезжает прямо перед моим взглядом. И нет сил плакать — я и без того достаточно уже опозорилась. До сих пор чуть ли не лежу на асфальте перед рестораном, а мимо проходят люди.
Тут еще и лужа… Хорошо хоть не задела ее и не испачкалась так уж сильно.
Сил на то, чтобы подняться, едва хватает. Я чуть пошатываюсь и иду обратно к ресторану. И дело не в том, что я не успела поесть, а счет уже оплачен. Я просто должна отважиться вернуться и посмотреть Антону в глаза, когда мы останемся наедине. Не видела, чтобы он выходил.
Очень хочется многое сказать ему, но не знаю смогу ли. Смотрю на него, по-прежнему сидящего за нашим столиком и понимаю, что ненавижу. Почти впервые в жизни испытываю настолько сильное разрушающее чувство.
Молча сажусь на диван напротив. Антон смотрит. Но тоже молчит. А я чувствую, как в груди что-то трещит. Больно и громко. От этого можно сойти с ума. Сжимаю зубы до боли и, стискивая руки в кулаки, решительно вздыхаю.
— Может, ты объяснишь, что происходит, Антон? — я спрашиваю сдавленно и хрипло, давя в себе подступающие слезы, тяжело дыша и ненавидя.
Он быстро окидывает меня взглядом, чуть сужая глаза. Затем хмурится, усмехается чему-то. Но уже вроде бы не так злобно. Когда тут был Илья, Антон буквально источал яд ко мне. Но не сейчас.