Только непонятно, догадался или нет. Смотрит на Эрику без особого удивления… Ну хотя бы я теперь знаю, что детей Илья все-таки любит.
Он тянет руку к Эрике и, кажется, гладит ее по волосам… А я вдруг вспоминаю, что дочка спит без одежды, а значит, та самая родинка может обнажиться в любой момент. Уж по ней Илья узнает наверняка, даже если сходство для него не настолько очевидное.
Я чуть ли не замираю, едва дыша и почти не моргая, когда вижу, что он наклоняется ближе. Илья смотрит на Эрику, уже иначе, разглядывает задумчиво. И я, не выдержав, отвожу взгляд.
Секунды кажутся вечностью.
Я превращаюсь в самую настоящую натянутую пружину. Все происходит словно где-то там вдали, не здесь и не со мной.
Но каким-то интуитивным образом все равно чувствую, когда Илья перестает смотреть на Эрику и подходит ко мне. Я тут же выхожу из комнаты, даже не взглянув на него. Мне и не надо. Я уже знаю наверняка — Илья узнал в Эрике дочь. Вот по атмосфере, безжалостно накалившей воздух, чувствую.
— Теперь ты точно не обойдешься без объяснений, — вполголоса сообщает Илья, когда мы выходим в коридор.
Сразу, жестко и нетерпеливо. От меня ждут ответов и не потерпят лжи.
Я все-таки смотрю ему в глаза… Взгляд Ильи нечитаемый просто.
— Не здесь… — осторожно прошу, в спешке надевая обувь. Хорошо хоть не успела переодеться в ночное. — Выйдем на улицу.
Илья не отвечает, но тоже надевает обувь. Надо же, а я и не заметила, когда снял. Наверное, спокойно пропустила бы его и в кроссовках.
— Как ее зовут? — неожиданно спрашивает он, когда я беру ключи.
На секунду замираю, прислушиваюсь к тишине квартиры. Нет, родители безнадежно спят, да и Эрика тоже. Надо отдать должное Илье, он говорит не слишком громко.
Я называю имя дочери, одновременно открывая дверь. Прохожу вперед, стараясь не обращать внимание на то, как щемит сердце от осознания, что это происходит наяву. Что мы с Ильей действительно говорим о нашей дочке.
Что ему не все равно…
— Эрика… — вдумчиво повторяет Илья, пока я закрываю дверь на ключ чуть дрожащими руками. — Мне нравится. Сколько ей?
Аж дыхание перехватывает от этого его задумчиво одобрительного «Мне нравится». И, конечно, от вопроса.
Ведь Антон называл вымышленный возраст. Так, чтобы Илья думал, что дочь родилась до той ночи на корпоративе. Но он так не думает.
Этот вопрос Ильи — не что иное, как завуалированное призвание меня к ответу. Илья дает понять, что не верит версии Антона. И при этом оставляет слово за мной. Если понадобится — может и выпытать, но начинает вот так осторожно.
И я благодарна за это. И сдаюсь, повернувшись к нему лицом, глядя в глаза и утопая в новом напряженном в ожидании ответа взгляде.