Мы попали в пробку и он, глубоко вздохнув, поменял радиостанцию. Клубная ритмичная музыка сменилась спокойной джазовой.
— Тебе как? — спросил он, кивнув на магнитолу.
— Нравится.
— Ну и славно, — сказал он и вновь погрузился в сосредоточенные раздумья.
Пробка была длинной и мы продвигались урывками и совсем по чуть-чуть. Теплый золотистый вечер умиротворял, но поскольку я не понимала сегодняшнего решения Родиона и своей дальнейшей деятельности в тандеме с ним, я никак не могла расслабиться.
— Я могу спросить тебя кое о чем? — не выдержала я, когда мы вновь остановились — на этот раз перед красным сигналом светофора.
— Можешь, — хмуро ответил Родион.
— Ты расстроен?
— Еще не понял.
— Что будем делать дальше?
— Приедем в отель, — сказал он, глядя на перекресток перед собой, — возьмем твои вещи, загрузим их в другую машину. В смысле, я это сделаю. А потом отвезу тебя домой. Все.
Секунд десять я переваривала услышанное. Тон, которым Родион все это произнес был каким-то отстраненным. Для Родиона я будто бы вновь стала чужой.
— А долг? — сглотнув, осторожно спросила я.
— Ты про девять лямов?
>- Да.
— Забудь, — сказал он.
Загорелся зеленый свет и Родион притопил педаль газа. Автомобиль быстро набрал скорость и помчался по проспекту.
— А как же корпорация отца?
Он ничего не ответил на это и я не стала задавать новых вопросов. Всю оставшуюся дорогу молча смотрела в боковое окно и изредка — перед собой.
Все было так, как он и сказал. Когда мы приехали в подземный гараж, Родион прошел к другой своей машине, которую я видела впервые — какой-то рубинового цвета огромный внедорожник и достал оттуда пачку крупных картонных листов, которые уже в номере наверху путем нехитрых манипуляций превратил в коробки. Мы сложили туда мои вещи и затем, пока я заканчивала с последними двумя коробками, Родион быстро отнес их вниз. Вернувшись, оглядел номер и сказал:
— Все? Эти последние?
— Да, — кивнув, грустно ответила я.
— Ну все тогда, пойдем.
Он отдал мне ключи и попросил закрыть номер после ухода. Затем открыл дверь нараспашку и вышел с коробками в коридор. Я еще раз осмотрела место, где недолго жила до устройства на работу к Александру Сергеевичу и чуть больше двух недель после. Это был, должно быть, типичный дорогой номер отеля, без особой индивидуальности, хоть и с красивым видом из окна, и все же я уже немного привыкла воспринимать это место, как свой новый дом. Пусть и временный. Поэтому теперь мне было грустно уезжать отсюда. Сейчас, когда моих вещей, которые подарил мне Шерхан, в нем уже не было, номер снова стал чужим.