Мне просто нужно время. Время, чтобы зализать раны и двигаться дальше. Время пересмотреть свои приоритеты и спрятать подальше образ ее тела, прижимающегося к нему. Время, чтобы вспомнить, что я делаю и почему.
Но сегодня я просто хочу хандрить и страдать над подношениями судьбы.
— Мистер Кинкейд? — голос Шерил останавливает меня всего в шаге от двери в офис.
— Да? — поворачиваюсь я.
— Прежде чем вы уйдете, я забыла напомнить… на голосовую почту на выходных пришло сообщение для вас. Кто-то по имени Роджер из художественной галереи в центре. Он сказал, что продал одну из ваших…
— Спасибо, — быстро проговариваю я, перебивая ее, прежде чем она закончит предложение.
Мне не нужно, чтобы она сказала что-то еще. Бог знает, где у Трента есть уши.
Как Роджер умудрился найти мой рабочий номер, было за гранью моего понимания. С этим нужно разобраться и быстро. Не нужно, чтобы он сюда звонил.
Подойдя к столу, я одариваю ее уверенной улыбкой, хватаясь за розовую бумажку с сообщением из ее рук, и поспешно удаляюсь в офис, закрывая за собой дверь. Прислонившись к ней, я глубоко вдыхаю и чувствую, как моя спина медленно наполняется решимостью, словно в меня заливают топливо.
Просмотрев сообщение, я ощущаю, как у меня глаза распахиваются от удивления. Я в неверии перечитываю его снова и снова.
Одна из моих фотографий была продана.
Моя.
Я ждал этого дня месяцами. Оглядываю кабинет, а внутри у меня пузырится воодушевление, словно в откупоренной бутылке шампанского. Сердце в груди громко стучит.
Вытащив телефон, я нажимаю на клавиатуру и замираю, похолодев от осознания суровой действительности.
Мне не с кем это отпраздновать. В моей жизни нет человека, которому я мог бы позвонить и поделиться новостью. Не будет вечеринки, чтобы отметить это. Не будет счастливых телефонных разговоров или восторженных криков поздравлений.
Потому что у меня не было никого, и во всем этом я мог винить лишь одного человека.
Трента.
Быстро прохожу через кабинет и сажусь в кресло, а веселая розовая бумажка выпадает из моих рук и опускается на стол, как напоминание, что в моей жизни могло быть все, но из-за Трента я остался чертовски одиноким.
У меня могло быть все.
Эверли, новая карьера… и мои воспоминания.
Я уставляюсь на клочок бумаги, и во мне поднимаются ярость и злоба. Я снова чувствую это.
То самое ощущение, которое приходит во время моих погружений в воспоминания.
В глазах мутнеет, и окружающий мир дрожит. Внезапно, я ощущаю, что падаю.
«Музыка грохочет, и ее вибрация пробирает меня до костей, встряхивая все вокруг, что не приколочено к полу в маленьком домике. Мелькающие лучи света и розовые фламинго, святящиеся на стенах и полу, так же как и полуодетые танцующие девушки с красными стаканчиками в руках, пока парни пытаются выбрать, какая их них горячее в бикини.