— Кавола, это за мной, — коротко и хмуро бросила она. — Меня ищут. Там, — она махнула рукой в сторону, где был «Нибелунг», — меня ждет много-много людей, ова-ова хон, понимаешь? Хотят, чтоб я вернулась, но никак не могут найти. — Она вздохнула. — Вот уже больше двух недель жду от них помощи, а они там черт знает чем занимаются. Впрочем, — она сделала паузу и задумалась, — наверно, я сама виновата. Надо было захватить с собой радиомаяк, а я подумала, что это лишняя тяжесть… — Она смахнула со лба непослушную прядь волос. Ветер раздражающе усиливался, становилось прохладнее.
— Ладно, что делать, — она вздохнула. — Все образуется, ничего страшного. Днем раньше — днем позже, невелика разница. Идем дальше, Кавола!
К ночи они вернулись в селение. Первым делом Елена бросилась узнавать, не прилетал ли кто-нибудь за ней. Но хомохары ничего не знали и никого не видели. Тогда она полезла на дерево, сняла с него радиомаяк и проверила. Тот оказался исправен.
После некоторых раздумий Елена сделала вывод, что сигнал элементарно не проходит, и что маяк нужно водрузить на большую высоту. Она ругала себя, что не догадалась сделать этого раньше.
В округе было не так много высоких возвышенностей. Скалы, примыкавшие к селению, были слишком крутые, и на них невозможно было взобраться. Подумав и оглядевшись, чуть поодаль она выбрала довольно высокую гору с одной пологой стороной.
Чара уже почти закатилась, когда Елена, тяжело дыша после подъема, и ежась от резкого, колючего ветра, установила на вершине радиомаяк, плотно и основательно укрепив его камнями. С удовлетворением она осмотрела результат своей работы.
Ну вот и все, теперь можно было уверенно дожидаться спасения!
Качаясь от голода и усталости, она вернулась в селение, где после купания и легкого ужина улеглась спать.
Ночью Елене приснился сон. Из кромешной бездонной тьмы вдруг выплыл оскалившийся череп с бездонными впадинами глаз — тот самый, который так напугал ее там, в пещере.
Он приближался все ближе и ближе, страшно и неумолимо, к самому лицу. А Елена хотела убежать, но не могла пошевелиться, оцепенев в ужасе.
В пустых глазницах мертвеца вдруг вспыхнули два дьявольских огня. Они впились ей в лицо, они обжигали, душили, а она даже не могла закричать, выдавить из себя хоть слово.
— Отдаааай… — дохнул в уши низкий, злобный голос. — Отдаааай моё…ты взяла моё, отдаааай… Отдаааай, нес-частная, ты пожалеешь…Отдаааай, или я погублю тебя…
Елена попыталась убежать, но череп гнался за ней. Он настигал ее, он жег, он шептал, выл, хрипел в уши: отдаааай, отдаааай, отдаааай…