Села так, чтобы видеть висевший на стене пейзаж. Картина — единственная вещь из прошлого. С моей родины. Изображение заросшего пруда в жаркий летний день напоминало о Вормессе, практически точь-в-точь копируя место около родового поместья, где мы с сестрой в детстве любили гулять. Если приглядеться, то можно увидеть в тени деревьев одиноко сидящую фигурку в светлом платье. Эржебет всегда хорошо рисовала, но этот пейзаж по-настоящему гениален. Он действовал на меня успокаивающе и помогал собраться с мыслями.
Сестра мне прислала картину вместе с письмом сразу после смерти моего мужа, за день до того, как пришли вести от матери. Слов было немного, все уместились на небольшом листочке, но они помогли мне решиться на важный шаг.
Эржебет, маленькая глупая марионетка в руках матери, слезно молила меня не возвращаться домой.
«Найди свой путь», писала она, «пусть хотя бы одна из нас будет счастлива».
Я последовала ее совету, отреклась от семьи, от родины и от прошлого. Старательно выстраивала свою жизнь, но так и осталась одинокой. Даже мужчина, который начинал нравиться мне, а я — ему, продолжал относиться ко мне предвзято. Справедливо ли это?
Выпив вина, я, окутанная мрачными размышлениями, произнесла в тишину:
— Если сейчас ничего не сделать, то маги продолжат ненавидеть друг друга.
Может быть, сами боги послали меня сюда, в Вандею, где сосредоточено больше всего магов, чтобы разрешить их противоречия. Кто, если не салемская ведьма? Пусть я не рождена в Салеме, но как маг сформировалась именно там.
Решимость крепла с каждой минутой. Мысли «а что, если…» даже не возникало.
Не хотят помириться друг с другом — заставлю.
— Я нашла свой путь, Эржи, — глядя на силуэт девушки на картине, прошептала я. — Вандея стала моим домом, и я сделаю все, чтобы уберечь ее даже от самой себя.
***
Четырнадцать лет назад
Леди Симона тоже отправилась на бал. Как и остальные члены семьи — и старший брат, заносчивый наследник рода, и младшая сестра-глупышка Эржебет, и «глава» семейства лорд Гарольд Сегнар. Вот только они отправились вместе, в одной карете.
Ровена немного опоздала. Сначала не хотела ехать, отказываясь удостоверяться в словах матери. Ровена отчаянно хотела верить Себастьяну.
Но не получалось.
В итоге она спешно собралась на бал, выбрав какое-то пышное платье. Ровена даже не помнила, какого оно цвета. Впрочем, это ведь и не важно. Главное — удостовериться, что мать ошибалась.
И вот Ровена стояла в одном из эркеров у высоких двойных дверей, наполовину спрятавшись за небесно-голубыми портьерами. Впрочем, на нее никто не обращал внимания, потому что именно в этот момент глашатай громко объявил: