И я понимаю — часть моей души действительно сгорела. Или ее сожрала Тьма. Теперь я замечаю огромные дыры во мне. Моя аура похожа на решето, остались одни потрепанные клочки, которые я отчаянно удерживал, опираясь лишь на одну силу воли. И это понимает он. Я настолько тонкий и дырявый, словно худая сеть, что не могу существовать сам. Вообще. А он без дыр. Теперь мне есть с чем себя сравнить — он намного больше.
Очевидно, я умираю медленно. Таю, сжигаемый болью.
Но упрямые нити норовят рвущегося меня пришить к нему. Мою тонкую, эфемерную субстанцию, что почти растворилась во мраке.
Он холодный, но жив. Точнее его душа жизнеспособна. Но тоже не может существовать — она в холоде. Он замерз.
— Ты… теплый, — услышал я печальную мысль. Он почти заснул. Но ему больно из-за нитей и рядом со мной.
— А ты холодный. Мне не тепло, мне просто больно.
Его эфемерное облакообразное тело коснулось моего с дырами, и заполнило одну дыру, направляемое нитями, словно единственный путь.
— А так?
— Вот на этом кусочке не больно. Что это за нити? — спросил я, когда в очередной раз меня прошило рядом с ним.
— Магия. Он хочет, чтобы мы были вместе, — устало ответил мне сонный Он.
Просто Он, потому что больше здесь никого не было.
— Ты говоришь еще о ком — то? Мне трудно представить, что есть кто-то вообще.
— Он мой отец. И да, есть. Но не здесь. Я потерял тело. И не могу жить. Ты как я понял, тело не потерял, но потерял большую часть души. Мы не можем жить оба. Отец хочет иначе.
— Поэтому нас прошивают нити? — догадался я.
Он замолчал. Но был рядом, я знаю. Я чувствую его.
— Эй! — он просто не ответил мне.
— Эй, давай познакомимся, я — Лари.
— Лир, — печальным вздохом ответили мне. Холодным, засыпающим голосом.
— Не спи. Мне больно. Поговори со мной!
— Мне холодно.
— Подойди ближе, — и я почувствовал как нечто обхватывает крошечного меня. Боль затухает.
— Я не могу ближе, иначе ты сольешься со мной.
— Я не хочу остаться один. Побудь со мной. Я таю и мне страшно.
— Я дам тебе кусок, вернись в свое тело.
— Но тогда тебе будет больно, — я сам подплыл ближе к нему и влился в нечто холодное, прекрасно утолившее боль, заполнившее собой дыры и даже больше, — Я не хочу остаться один. Пошли со мной, один я не выживу.
Я с радостью обнял такое родное нечто. Он сочувствовал мне и я это знал. Рядом с ним я чувствовал защиту. Если его заберут, во мне снова останутся жгучие дыры. Я снова буду
умирать в одиночестве. Я сам растворился в нем. Мне тут понравилось. А он растворился во мне. Принял меня в свою душу. И я увлек его в свое тело. Оказалось, вернуться в него можно только большим. Меньшее не держится.