Мужской голос что-то бубнил мне в макушку, но я не разбирала слов. Меня мерно покачивало при каждом шаге, руки и ноги начали согреваться, тело, прижатое к горячей груди несущего меня мужчины, расслабилось.
Немного повернув голову, я уткнулась носом в рубашку, сквозь которую ощущался жар. Было тепло, спокойно и уютно, словно во сне. Вспомнилось как папа носил меня маленькую на руках, как обнимал, когда я болела, и так в его нежных и сильных руках было спокойно и хорошо. Нестерпимо захотелось чего-то такого! Такого! Не знаю, чего.
Над головой раздалось чуть громче:
— Лидия, прекрати елозить, ты мешаешь мне идти, — тихий голос, знакомой, близкий и, одновременно нереально далекий.
— Я так тебя люблю… — прошептала в горячую мужскую грудь и снова уткнулась в нее носом, а потом потерлась щекой, ласкаясь и стараясь как можно дольше продлить нашу с ним встречу, потому что я невероятно соскучилась.
Несший меня мужчина запнулся, чуть не выронив ценный груз и замер.
— Что? — тихий, немного ошарашенный голос.
— Очень-очень люблю и скучаю, папочка… — прошептала в ответ.
— Тьфу, ты, демоница! — выругался "папочка" и продолжил движение.
Вскоре хруст гравия под ногами моего спасителя сменился на звук шагов по каменной плитке, а затем несколько рывков, словно он, перескакивая ступеньки, поднялся по лестнице.
К тому времени я окончательно согрелась и меня снова начало мутить, нестерпимо сильно. Волны тошноты накатывали одна за другой.
— Мне плохо, — шептала я, утыкаясь носом в горячую грудь, — очень. Пожалуйста… пожалуйста…
— Потерпи, маленькая, мы уже на месте, — слушала взволнованный мужской голос и старалась держаться. Мужчина ударил плечом в дверь, которая под его напором раскрылась и, похоже ударила в стену.
Мне становилось жарко, хотелось сорвать с себя одежду, а лучше, вообще окунуться в чан с прохладной водой.
— Жарко, — выдохнула я, начиная елозить и стараясь сбросить с себя плед, ставший неприятно жарким и колючим и что мешал шевелиться и дышать.
— …жарко! Папочка, жарко, помоги мне, помоги…
Глаза не открывались, словно сверху их залили горячим воском. Он не обжигал, но давил и не позволял поднять веки.
— Подожди немного, — меня наконец уложили на что-то мягкое и начали разворачивать, — тихо-тихо, маленькая, тебе нужно постараться успокоиться….
Когда, наконец, руки и ноги были на свободе, я попыталась сдернуть с себя ненавистную, удушающую одежду. Раздался треск рвущейся ткани, и мои руки тут же перехватили.
— Тихо, тихо, я помогу, не надо портить одежду… — еле слышное бормотание мужчины сопровождалось ругательствами и взыванием к Единому, — … тшш, Лидия, повернись, вот так, молодец… А теперь вторую руку, кхм-кхм, Единый, за что мне это, а? Будто мне и так проблем было мало…