— Они… просто не такие, как мы. Ты поймешь, когда увидишь. И тоже полюбишь.
— Надеюсь, прежде отправлюсь прямиком в царство мертвых, - морщусь я.
Тьёрд необходим мне для защиты.
Но любовь?
Боги, надеюсь, я прежде сдохну, чем и правда сойду с ума, как эта полоумная.
Я веду себя, как положено хозяйке дома: распоряжаюсь насчет ужина, потому что Хёдд говорит, что они с Заклинателем останутся до утра. Ее муж прибыл, чтобы помочь Тьёрду восстановиться от ран - и для этого ему понадобится время. При этом она немного понижает голос, когда говорит об этом, как будто речь идет о страшной тайне и большой опасности, и мне еще больше не по себе от того, что придется провести ночь под одной крышей с этим… еще одним халларнцем.
Что-то их слишком много в последнее время.
Слишком много, если оглянуться на необходимость выпроводить каждого, чтобы дядя мог совершить задуманное.
Позже, когда стол в малой гостиной накрыт, и я помогаю Старой Ши сносить на стол блюда, пол под ногами неожиданно начинает трястись. Сначала это просто мелкая вибрация, от которой вокруг моих ступней подскакивает мелкая каменная крошка – после того, как замок едва не разрушили халларны, здесь все время что-то сыпется, и одним богам известно, не грохнется ли все это однажды нам на головы.
Но постепенно вибрация превращается в настоящую тряску, от которой меня кренит в сторону, и серебряные кубки для вина все-таки вываливаются из рук. Люстра раскачивается под потолком, свечи падают на стол, и я едва успеваю стряхнуть их до того, как огонь намертво вцепится в льняные полотенца для рук.
И отскакиваю буквально за мгновение до того, как цепи-держатели не выдерживают, и тяжелые бронзовые круги старой люстры падают на пол в полушаге от меня.
Сердце выскакивает из груди, ноги путаются в неудобном платье, в которое я вырядилась только ради генерала, чтобы не нарываться на его гнев. Прячусь в арку, где раньше стояла стойка с трофейными доспехами, и начинаю молиться всем богам, чтобы позволили мне еще хотя бы раз увидеть солнце.
И тряска, неожиданно, в один миг, прекращается.
Только царящий вокруг хаос и треснувший пополам тяжелый дубовый стол напоминают о произошедшем.
Хёдд на цыпочках входит в зал, виновато улыбается и начинает собирать с пола посуду и пришедшую в негодность еду. Старая Ши недовольно сопит и вслух перечисляет, что из закусок осталось в «холодной», чем не стыдно будет накормить гостей.
— Теперь все будет хорошо, - снова шепотом говорит юная северянка и как-то совсем по-детски тянется к моей руке, чтобы пожать пальцы. Хочется одернуть ладонь, но что-то в этой девчонке – которая ненамного младше меня – заставляет подчиниться ей, не давать повода разрушить эту теплую, хоть и грустную улыбку. – Теперь твой мужчина будет в порядке.