– А ты любитель наказаний, как я посмотрю, – тихо смеюсь и поглаживаю кожу пальцами. Моя бледность резко контрастирует с его загаром. – Чудить не буду, – торжественно прикладываю руку к сердцу, – клянусь потрохами медузы!
Он тяжело выдыхает и крепко прижимается ко мне, говорит за спину:
– А ты куда нарядился?
Чуть поворачиваюсь и смотрю на измученное скукой лицо Федерико.
Измученное настолько, что на остров он поглядывал почти с радостью. С надеждой! Клянусь каракатицей, он походит на ребенка, которому полжизни запрещали шоколадные конфеты, а потом внезапно привели в кондитерский магазин.
Энзо под моими руками напрягается, каменеет. Запрокидываю голову и замечаю, каким жестким стал его взгляд.
– Еще один! Вы меня в могилу сведете, – шипит он. – Скадэ, ты вот спокойный и рассудительный – скажи им!
Энзо отстраняется. На лице разгорается яростный румянец.
– Папа, ты слишком драматизируешь, – почти зевает Федерико и поправляет изогнутый кинжал в ножнах, закрепляет на груди ремни со странными короткими нашивками. – Да и смерть – понятие относительное.
Скадэ как-то странно ухмыляется и становится чуть ближе ко мне. Он примет сторону капитана, я точно знаю. Не будет вставать у него на пути, особенно в вопросах отцов и детей.
Я же смотрю на Федерико и замечаю тонкий зигзаг вчерашнего пореза. Не исчез.
На Энзо все заживает почти моментально, а здесь ранка совсем свежая. Я подумывала, что особенность передалась и сыну, но нет.
– Относительное для кого? – встаю лицом к Федерико, а он краснеет и жмется, собираясь сказать очередную колкость. – Для твоего отца? Возможно. А как насчет тебя? Вчера-то ты больше выкабенивался, чем дрался. Я вижу, что тебе скучно. На острове-то развлечений будет завались, но если ты продолжишь в том же духе…
– Ладно, мамка, – он поднимает примирительно ладони. – Я понял. Буду паинькой и прятаться за твоей юбкой.
– За штанами, дурень. И то. Если твой отец позволит.
– Да куда я денусь? – взрывается Энзо. – Он же все равно попрется тайком! Мы уже это проходили.
– Бунтарь, да? – смотрю на Федерико, а он только широко улыбается и язык показывает. – От штанов моих далеко не отходи, бунтарь.
– От моих тоже, – добавляет Энзо и, затягивая пояс, цепляет за спину широкий лук без тетивы.
Спустя час мы причаливаем к берегу на небольшой лодке.
Энзо и Скадэ выстаивают ее на берег на случай, если мы долго провозимся. Федерико ведет себя предельно сдержанно, даже кажется, что он немного напуган. Что, весь бунтарский дух пеплом под ноги осыпался? Тем лучше. Есть шанс, что не будет лезть на рожон.