— Смотри, — подошел ко мне Бристан и встал с боку от стула, на котором удобно расположилась книга.
Древний фолиант был распахнут на странице, где очень красочно был изображен дракон. Нет, не дракон, но точно какая-то ящерица с крыльями. На картинках, что видела в своем мире, драконов несколько иначе изображали, хотя с другой стороны, откуда художники могли знать, как выглядят настоящие драконы?
— Это драконы? — с интересом разглядывая живописные картины, спросила брата.
— Драконы — вымысел, — тут же просветил Бристан, — это аейрханы.
— Но они с крыльями, значит, могут летать? — продолжала рассматривать ящеров.
— Могут, — подтвердил директор, — они так же очень выносливы, как оборотни, способны к быстрой регенерации.
— Они шипят? — вспомнилась вчерашняя сцена на лестнице.
— Шипят? — переспросил Бристан.
— Ш-ш-ш, — постаралась воспроизвести звук, услышанный на лестнице, — как, змеи.
— Нет, — мотнул головой брат.
На одной картине изображался зеленый айерхан. Широко распахнутые перепончатые крылья, небольшую голову очень эффектно украшали два рога-отростков, миндалевидный разрез глаз с черным зрачком, полностью занимающим глазное яблоко. Когтистые, мускулистые конечности с крепкими когтями, шипастый хвост. Весь внешний облик нес какую-то звериную воинственность. Если Хара вот такая же во второй ипостаси, то Зильга была права, когда советовала не становиться на ее дороге. Такая махнет хвостом, и от меня мокрое место останется.
Не удержалась и провела пальцами по картине, назвать это рисунком не позволяла совесть. Изображение было настолько художественное, что внушало невольное почтение мастерству того, кто это сделал. Подушечки пальцев неожиданно стало пощипывать холодом, а затем словно воздушная рябь пробежалась над изображением, и картина ожила. Отдернула руку, но было поздно. Айерхан повернул голову и внимательно посмотрел в мои глаза, от его холодного взгляда мурашки пробежались по телу. Хлопок перепончатыми крыльями и резкий крик заставили вздрогнуть. Мамочка. Картины из этого фолианта оживают?! От страха захлопнула старинную книгу дрожащими руками, всей душой надеясь, что айерхан не вылезет из книги. Стараясь унять бешено колотящееся, сердце, я передала фолиант в руки брата. Он в это время рассматривал исписанные листы на столе и не заметил того, что со мной произошло.
Отчего-то пропало всяческое желание расспрашивать об оживших гравюрах. С этой магией с ума можно сойти. Хищники нападают, картины в книгах оживают, и нет никакой уверенности в том, что этот айерхан не ухватил бы меня за руку, не успей я её отдернуть.