Уже две руки покоились на моей талии и направляли меня.
Близость дракона была неправильной, давящей. Я чувствовала себя вором, застигнутым на горячем. Сама не знаю, почему мне было неловко.
Не мои горячие руки властно сжимали талию и не мое дыхание касалось затылка, но все это нещадно распаляло воображение.
А еще от Вилберна доносился такой приятный терпкий аромат, что непроизвольно краснели щеки.
Рауль пользовался разными одеколонами и духами, но я не замечала, чтобы его запах так волновал меня.
Это было дико и странно, и, в конце концов, я не выдержала испытания.
— Давай ты пойдёшь первым! — каюсь, мой голос прозвучал несколько нервно.
— Хорошо, но я не могу оставить тебя без поддержки в незнакомом месте, прозвучал бархатистый голос у меня над ухом. Я вздрогнула, как ошпаренная: вот что он себе позволяет?! Зачем говорит со мной в таком интимном тоне? — Так что теперь твоя очередь крепко держаться за меня.
Слабый протест не был услышан. Вилберн сам положил мои руки себе на талию, закрепил их поверх своими, а потом мы паровозиком, очень медленно, двинулись в непроглядную мглу.
Чувствовала я себя преотвратно! Хотела несколько раз выдернуть руки из захвата, но не тут-то было! Меня держали так крепко, словно от этого зависела наша жизнь.
Пару раз плитки на полу вздыбливались, и я ойкала, спотыкаясь. Вилберн умело обходил эти выступы, но не предупреждал меня о них. После третьей кочки я справедливо возмутилась, мол, если ты знаешь, что сейчас будет выступ — скажи, не молчи.
— Прости, забыл, — самым спокойным голосом произнес этот врун, и я в сердцах попыталась больно ущипнуть его. Только и тут меня ждало фиаско — костюмная ткань оказалась жесткой, а дракон — слишком крепким, чтобы среагировать на мои слабые зажимы.
Впрочем, после второй попытки он хохотнул:
— Ой, не щекочись! До смерти боюсь щекотки.
Оставалось только возмущенно пыхтеть. Вот за что мне выпало такое наказание?
Выход появился внезапно и очень вовремя. От неприятного затхлого запаха, висевшего в заброшенном запасном ходу, у меня кружилась голова. А от постоянно встречающихся кочек заныли мыски: налетать на камни в летней обуви — не самое приятное дело.
Мы вышли в Центральный зал и остановились. Гул голосов оглушил, и меня даже замутило. А от ослепившего света буквально замелькали мушки перед глазами.
Вилберн ловко развернулся в моих одеревеневших руках и напряженно спросил:
— Как ты?
Я бы промычала, что все в порядке, но язык отчего-то не шевелился. Усталость навалилась внезапно и все свои силы я сконцентрировала на том, чтобы не упасть. А значит, еще сильнее вцепилась в талию Вилберна.