Вот она упрекает, тычет носом в ошибки, но зла я на нее совершенно не держу. Ведь кто кроме подруги скажет всю правду в лицо, не боясь, быть оскорбленной в ответ?
Полина единственный в мире человек, кто остался рядом со мной. Других друзей попросту нет, время их убрало из моей жизни навсегда.
— Мой отец также говорил… Он…
Снова слезы. Снова дикая истерика. Снова укачивание для маленького ребенка, оставшегося без родителей на всю дальнейшую жизнь. Полнейшее уничтожение счастья от человека, которому я желала гореть в аду и с которым делила в браке постель.
Ведь чего только не сделаешь ради мести. Даже соблазнишь своего врага, проникнешь в его семью и солжешь насчет ребенка, чтобы окончательно к себе его привязать. А потом станешь свидетельницей обморока собственного мужа, которому ни черта не помогла. Хотя в глубине души что-то екнуло.
Такая вот я сучка. Наслаждаюсь и стыжусь своих поступков.
— Шведов в новостях, — Полина хочет переключить канал, но я ее останавливаю. Хочу узнать хоть что-то о состоянии Олега.
— Всего пару часов назад в частную клинику Москвы был доставлен известный режиссер нашумевшего молодежного сериала «Любовная лихорадка», Шведов Олег Борисович, — камера показывает здание больницы, где стоит охранник в черном костюме и отгоняет пронырливых журналистов с крыльца. — Пока что мало что известно о его самочувствии, так как ни его сын, ни представители от стримингового сервиса не дают никаких комментариев. Ясно одно, — делает многозначительную паузу, добавив в голос каплю грусти и тоски, — он без сознания, возможно даже в коме, — с трудом сглатываю, представив Олега в стерильно-белой палате, подключенного к аппарату искусственного дыхания. — Мы также попытались связаться с его женой, Юлией Лебедевой, — на экране мелькает моя фотография в свадебном платье, — но о ее местонахождении ничего не известно. Скорее всего…
Корреспондент резко замолкает, так как экран телевизора потух, погрузив нас в полную тишину. Полина откладывает пульт на столик и заинтересованно смотрит на меня, явно ожидая хоть каких-то комментариев.
А у меня ком в пересохшем горле застрял, тело затряслось как при лихорадке. Плед уже перестал помогать, вино все же оказалось редкой гадостью, а живот так сильно скручивает, что хочется немедленно освободить свой скудный завтрак, обнимаясь с белым другом.
— Эй, подруга, — Полина обеспокоенно меня разглядывает и трогает лоб, от чего я чуть ли не мурлычу. Должно быть, на лице появляется блаженная улыбка от ее прохладной руки. — Лоб вроде бы слегка горячий. Может, все-таки температуру померишь? Как бы простуду не подхватила.