И когда этого увидел, где-то надежда сверкнула — а вдруг. Вдруг он и есть его отец. Поэтому бросился на человека с отравленными стрелами и перегрыз горло. А потом сидел рядом, даже когда Черный волк ушел, оставив жуткого воина с обезображенным лицом. Но не ему удивляться. Баорды не верили в красоту, видимую глазами. Баба показывала Рону иную. Ту, что живет внутри. У каждого человека своя… и цвет, и запах, и оттенки. Баба была голубая, а ее дочь Вахра — серо-синяя, а Дарба, вождь, бордовый. Но больше всех Рону нравилась Ярта, дочь Дарбы. Она приносила ему ягоды и играла с ним. У Ярты был розовый свет, иногда менялся на голубой, и все говорили, что когда-нибудь и она станет Видящей Тени. В лагере не было детей его возраста. Уже несколько десятилетий они скитались и голодали… а в голодные времена вождь не разрешает рожать. Женщины живут вдали от мужчин. Младенцы делают племя слабым, мешают кочевать, выдают местоположение.
— Не знаю, чье это.
— Лжешь. По глазам твоим страшным вижу, что лжешь.
Сгреб Бабу огромными ручищами, приподнял и тряхнул.
— Вырву тебе гортань и оставлю истекать кровью.
— Не тронь Бабуууууу. Не тронь.
Рон бросился на Черного Волка с кулаками, впился зубами ему в бедро, а потом дико заверещал, когда тот сцапал его за длинные всклокоченные волосы и вздернул вверх, удерживая на вытянутой руке. Адски больно… но злость и ярость сильнее.
— Это что такое? — кивнул на Рона. — Откуда ребенок?
— Нашшш он. Отпусти мальчика.
— Сначала скажи, чья ладанка. Кто носил оберег гайлара? Ты его сделала. Твой морок внутри.
— Не знаю.
Упрямо заявила Баба.
— Значит, его с собой заберу, пока не вспомнишь.
— Прокляну.
Расхохотался, продолжая держать скулящего мальчишку за волосы.
— Проклясть проклятого? Видно, совсем разум потеряла. Чей пацан? Он не из ваших.
— Нашшшш, — упрямилась Баба. — Не тронь.
— Заберу с собой. Как вспомнишь чья ладанка — верну оборванца.
Схватил Рона под руку, как паршивого щенка, и потащил на улицу. Мальчишка брыкался, кусался, орал, но Черный Волк нес его в сторону своего лагеря. Надо было дать ему сдохнуть, тогда бы он Бабу так не напугал и Рона не утащил. Что, если поймет… что это мальчик ладанку обронил, что, если не захочет таких, как он сам, рядом терпеть и уничтожить захочет?
Баба говорила, как раньше убивали гайларов. Выслеживали, нападали войском. Считали их слугами теней. Что если узнает кто про волка, то убьют, и даже Сивар не спасет.
— Сила в тебе, Диерон мой. Много силы. А силу все боятся.
— Кто мой отец?
— Такой же волк, как ты.
— А мать?
— Мать… женщина с красными волосами и огненным сердцем.