— Тогда мы рискуем умереть от истощения. Ладно, тогда предлагаю сначала сон. Слушай, останови свои пальцы, Катя, я же порочный — не взывай к моим порокам так часто.
— Почему? Разве вы не этого от меня хотели, айх?
— Постой-ка, фон и сейчас действует? — его голос слегка посерьезнел. — Этого не может быть. Ты подписала клятву, но она же должна защищать тебя от моего непроизвольного воздействия. Твоя голова должна проясниться. Никаких эмоций я от тебя пока не требовал.
— Не знаю, действует фон или нет, — я ответила честно. — Но надеюсь, что вы правы. Я бы не хотела быть в этом состоянии всегда. А иначе сойду с ума, когда вы будете удовлетворять похоть с другими женщинами. Сейчас это представить даже невозможно.
Он отчего-то рассмеялся — это было неприятно, поскольку колыхание груди выдергивало из дремоты.
— Ну вот я и дождался от тебя искренности — оказывается, ты не так уж плохо ко мне относилась, как всегда говорила. Ревность, надо же.
— Это не смешно, Ринс! — я немного разозлилась. — Моего мнения вы не спрашивали, когда заставили нарисовать тот знак, но теперь ревность может, наверное, и добить!
— Да-да, и ревность, видимо, тоже от фона, — он продолжал смеяться. — Даже безосновательная. Ты иногда вроде бы умная, но иногда поражаешь глупостью, Катя. Уже забыла, что я тот знак нарисовал первым?
Произнесенное так поразило, что я нашла силы приподняться и посмотреть в глаза. Попутно отметила, что никакого изменения состояния не ощутила, когда взгляд погрузился в знакомую черноту. Фон действительно не действует?
— Вы сейчас о чем говорите, айх? Что этот знак означает?
— То же самое — я не смогу сбежать от тебя или подпустить к себе другую женщину. В более мягкой форме, конечно, ведь я не обещал «что угодно». Например, я рабом твоих желаний не стану и соврать смогу, если потребуется. Несправедливо? Что ж, это не я тут себя тираном называл, стараюсь соответствовать.
— Э-э… — я проморгалась, как если бы доказывала себе, что не сплю. — В-вечная верность? От вас звучит жутковато и неправдоподобно… Видимо, с себя вы этот знак снять можете?
— Скорее всего, — он надавил мне на голову, вновь укладывая себе на плечо. — Пока нет нужды. Нарисовал, чтобы тебе показать правильное написание, ничего личного. Но наверняка смогу и убрать, когда понадобится. Я вообще многое могу, иногда сам себя удивляю.
— А с меня? — по всей видимости, характер мой никуда не делся в новых обстоятельствах.
Ответом мне был очередной всплеск веселья. Поняв, что ничего важного я больше не услышу, позволила себе провалиться в сон.