И лишь когда спазмы начали утихать, Ринс отпустил. Я бессильно осела на пол, неспособная сразу прийти в себя. Это и был оргазм? Сбивал с толку даже не этот факт, а то, что сорвало меня только от поцелуя. Запредельная магия, издевательская, бесчеловечно неотвратимая, поскольку несет удовольствие, от которого сознание не может увернуться.
— Как отойдешь, можешь одеваться и уходить. На сегодня всё, — произнес айх, глядя уже куда-то в сторону.
Я с трудом смогла поднять лицо и уставиться на его профиль. Он так и не надел повязку, но, похоже, пиковое удовольствие разрядило мое тело — я смотрела вполне спокойно и уже не хотела облизывать его с ног до головы. Да, красив, и что здесь такого? Равнодушен. Или скрывает под отсутствием эмоций свою победу надо мной? И ведь победил, сукин сын. Рука, потянувшаяся за платьем, заметно дрожала, но я не обращала на это внимания.
Победил. Уязвил. Показал, что в его руках я обычная марионетка. Но хуже всего — заставил ненавидеть. Не его даже, а саму себя. Ринса ненавидеть легко, а вот себя, раздавленную чужим сапогом, — сложно и больно.
Я вышла из его спальни, не прощаясь. И просто старалась ни о чем не думать.
Апатия давила. Я пыталась сосредоточиться на работе и не допускать в голову ненужные рефлексии, но апатия — сука беспощадная, гнущая свою линию.
И у этого гадкого чувства были основания. Ринс, по всей видимости, удивился тому, что я не исполняю его приказы — навязанное желание оказалось сильнее его распоряжений. А это означает, что я могла сопротивляться и самому влиянию, но оказалась слишком слабой для этого. Я все еще нервно дрожала, вспоминая свое состояние: как смотрела на него, как радостно раздевалась, и как неконтролируемое удовольствие подкашивало мне ноги. Но реакция айха подсказывала, что всего этого я могла не допустить, если бы смогла собраться. Я в этом замке не так уж и долго, а что уже от меня осталось?
Последнее крутилось в голове особенно долго, зато со временем натолкнуло на другую мысль. На ужине я попросила Китти достать мне письменные принадлежности, сослалась на то, что хочу обучиться грамоте. Это ведь не чтение книг — следовательно, запрет не нарушен. И, получив необходимое, потратила больше часа на поставленную себе задачу — я описывала все свои эмоции и происшествия после появления в замке черного айха. Даже последнюю ночь привела во всех стыдных подробностях, чего делать совсем не хотелось. Но я повторяла себе, что стыд — ерунда по сравнению с тем, что я могу потерять себя. А для этого мне нужна доскональная информация, вся хронология событий и чувств, без приукрас и оправданий себя. Быть может, когда я превращусь в глупую Арлу, кончающую от одного вида Ринса, или в прямого как палка Нокса, который выполняет вообще любую грязную работу без пререканий и мук совести, эти самые записи мне напомнят, кем я была раньше.