— Ему и так нравится моя грудь, — процедила она, поднимая с пола пальто.
Зря она пришла. Зря надеялась, что получит здесь хоть что-то, что согреет душу.
— Я же просил молчать, — Ян схватил ее за руку, жалея, что отнес пистолет.
Сейчас бы он прижал дуло к ее рту. Только бы молчала.
— Я кончила под ним. С ним ничуть не хуже, чем с тобой. У нас было несколько раз. И мне понравилось, — выплюнула она в лицо ему, не зная, как бы задеть побольнее.
— А с тобой уже который раз что-то не получается. Дать тебе номер Алины? Она как раз не против силиконовых сисек и объемного клюва.
Ян сам не понял, как произошел этот скачок сумасшествия и безумия. Его кулак уже налился чугуном, от напряжения, пальцы едва не сводило судорогой. Он даже взял размах, как его учили на гребаных занятиях боксом двадцать лет назад.
Шаг.
Размах.
Перенос веса.
Удар.
С*ка, он бы выбил ей челюсть, или просто убил бы одним ударом, как комара. Что она с ним делает, где это спокойствие и расчёт, которое не покидало его еще никогда в жизни? И кому ставить свечку, за то, что в него все еще внедряют крупицы разума?
Удар изменил траекторию, врезался в стену один раз, второй, третий.
Кажется, эта квартира видела уже литров десять его крови, а после он обхватил шею Миры, прижимая к своей груди так сильно, словно хочет оставить ее оттиск.
— Ян, я…
— Иди от греха подальше, — крепкие объятия растворились в воздухе, когда он открыл дверь, стараясь не смотреть девушке в лицо. Он все еще видел перед своими глазами раздробленный череп.
— Ян…
— Мира, иди, и если ты заявишься сюда ещё раз, я расценю это, как осознанную попытку притащить за собой след.
Ему сегодня обязательно будут снится кошмары. Ее тело, нежное, молочное, и грубые мужские руки.
Не его.
Прошло несколько дней с тех пор, как Мира жила в новой квартире, которая была больше схожа с сырым склепом. Она всячески пыталась занять себя, обживая неуютное жилье. Она купила на барахолке несколько потрепанных мягких игрушек. Новенькие бы явно вызвали лишние вопросы.
А так…
Она бы и эти не купила, скорее, назло Яну, но красивый Винни-Пух, в ярко-красной кофточке, напоминал ей детство. Возвращал в беззаботные дни, когда бабушка была рядом. Тогда не нужно было бояться. Не нужно было врать. А сейчас, ее словно запихнули в страну кривых зеркал, и она не могла разгадать наверняка, где настоящее, а где фальшь.
Рамки для фото, заняли место на комоде и на журнальном столике. У Миры было мало фото, но и того, что было, вполне хватало. Склеп становился более уютным, и она даже ненадолго представляла, что все происходящее — правда.