Мало того, Педро Мигель ошибался и в оценке своего отряда. Разумеется, что всеобщая усталость действовала разлагающе на повстанцев, особенно когда они видели, как привольно жили их товарищи из других отрядов. Но недовольство происходило все же по иной, более веской причине. Восставшие пеоны видели в Педро Мигеле командира, предводителя, которому они бестрепетно вручили свои жизни. А он, вместо того чтобы повести их на настоящее большое дело во имя завоевания окончательной победы, изматывал их ежедневными мелкими стычками с неприятелем. Эль Мапанаре со своими капайцами воевал точно так же, с той только разницей, что те получали удовлетворение от захваченных у врага трофеев. Педро Мигель во всем винил только себя. Он понимал, что, если и дальше будет запрещать грабежи, если не бросится вместе с другими в пасть войны, пожиравшую все и вся, люди оставят его. Гнетущее чувство досады и обиды было так велико в нем, что он чуть не распрощался со всеми, как вдруг принял неожиданное решение — объединить под своим началом все отряды федералистов, действовавшие в Барловенто.
Отряд Эль Мапанаре, укрывшийся в тени деревьев, росших в глубоком ущелье, справлял в ту ночь одну из многочисленных свадеб своего главаря, который имел обыкновение присваивать в качестве военной добычи белых женщин. Эль Мапанаре силой заставлял местных священников совершать обряд бракосочетания, чтобы еще больше поглумиться над своими беззащитными жертвами.
Сейчас в лапы к нему попалась девочка лет тринадцати. На свой окрик один из дозорных, охранявших лагерь, услышал ответ:
— Педро Мигель Мститель.
Эль Мапанаре, выпустив из рук свою жертву, отодвинул циновку, прикрывавшую вход в хижину на сваях, в которой он устроил свое логово, и высунулся наружу. Двое капайцев, ублажавших себя музыкой и пением, разом прекратили игру на своих мараках и гитарах, а певец оборвал песню. Все, настороженно переглянувшись, замерли с поднесенными ко рту плошками с водкой. Эль Мапанаре, первым оправившийся от удивления, быстро спустился на землю.
— Видно, он пришел один, а это как нельзя кстати.
И, повысив голос, приказал часовому:
— Пускай пройдет, если он без охраны, мы тут с ним поговорим по-свойски.
Педро Мигель в самом деле был без охраны. Костер, в котором жарились куски телятины, играл причудливыми бликами на угрюмых лицах негров, уроженцев Капайских гор; капайцы Эль Мапанаре наводили ужас на весь Барловенто. В глазах негров наряду с настороженностью проскальзывало неподдельное восхищение отвагой и доблестью, которыми славился Педро Мигель Мститель.