— Что с тобой, Педро Мигель?
— Я и сам хотел бы узнать, что это такое со мной приключилось после вчерашнего вечера и никак не проходит. Ну да ладно! Позвольте мне лучше уйти.
И он ушел.
Откровение
Напрасно поэт утешал в нем неудачника, уверяя, будто раб с господином живут в мире; зло не было устранено до конца, и для человека, способного приносить пользу, могло найтись немало дел.
Во-первых, это была работа мысли — создание книги. Прежде чем ужасный недуг унесет все силы, у него, быть может, достанет времени на плодотворную интеллектуальную деятельность и он еще сумеет пролить свет своих творений на мглистые дали, где терялись пути его юной отчизны. Может, это было сейчас и не самым главным делом, но все же он считал своим долгом посвятить ему оставшиеся силы.
Во-вторых, перед ним открывалось поле повседневной практической деятельности — скромной, небольшой, но полезной. Рабы его асьенды жили в несколько лучших условиях, нежели прежде, во времена его деда Карлоса Алькорты и надсмотрщика Миндонги, и все это из-за новых законов, смягчивших гнет рабства, а также благодаря гуманному обращению доброго дона Фермина. Но хотя рабы не гнули спины под бичом надсмотрщиков и не спали вповалку в общих бараках, материальная и духовная жизнь их все еще оставляла желать лучшего. Лишенные личной собственности, неграмотные и огрубевшие от векового угнетения, они все еще были настоящими париями.
Рабам следовало привить чувство ответственности за совершаемые поступки, предоставить им некоторую материальную независимость и подготовить их к участию в гражданской и культурной жизни общества; это следовало сделать именно теперь, когда мысль об отмене рабства все больше и больше завладевала умами политических деятелей страны.
Сесилио, основательно продумав план преобразований, изложил его дону Фермину.
— В асьенде также имеются земли, отведенные для садовых культур, эти земли не используются должным образом. Следует передать эти земли рабам, для начала исполу, чтобы, помимо оброка, они могли бы трудиться на своих личных участках.
— А как же какао? — усомнился дон Фермин.
— Плантации какао будут находиться исключительно в нашем ведении, и обязанность рабов — неукоснительно их возделывать, но мы так распределим время, что у них останется немного и для работы на своих участках; само собой разумеется, что денежный доход с этих земель пойдет непосредственно им.
— Им денежный доход? А ты удосужился подумать, как рабы могут распорядиться этими деньгами?
— Вначале самым порочным для себя образом. Я это знаю. Но наряду с этим мы привьем им здоровые мысли, которые принесут добрые плоды.