— Ты много чего услышал, Мастер, но не сможешь использовать против меня ничего. Королей былых трагедий давно уж нет, а оставшиеся пешки в свидетели не годятся. Сам же ты можешь представить в суд лишь пару собственных ушей, которые вряд ли можно считать весомым аргументом против моего честного слова. — Толстяк противно хихикнул. — Но, я думаю, у тебя в голове не опилки и не стоит опасаться глупостей. На данный момент мы компаньоны. У нас общий враг — жулики Фардара, общая цель — выбраться из заварушки живыми. Так что, парень, нам с тобой делить нечего. И ещё, я скажу, Толстяк Херри не держит на тебя зла. Не ты причина моих бед, а фардарские жулики. Они засадили меня в эту дыру. Толстяку Херри часто приходится дурить других, но он не прощает, когда водят за нос его. Я буду не я, если в ответ на чужую подлость не сделаю ещё большую гадость. Клянусь, что эти скользкие гады содрогнутся от мести Толстяка. Они узнают, как измываться…
Толстяк ещё с полчаса потрясал ночную тишину угрозами и проклятиями, при этом он яростно бил пухлыми кулаками воздух и корчил свирепые рожи.
Мастер прислонился спиной к широкому стволу дерева и, под грозное урчание, уснул.
Оратор же не на шутку разошёлся и, не заметив хамской выходки единственного слушателя, изливал теперь булькающую в нём ярость изредка вскрикивающей ночи, пока не перебрал все мыслимые ругательства и угрозы. Затем, злобно сопя, он лёг рядом с Мастером, отвязал от живота плоский чемоданчик, бережно положил под голову и, крепко обхватив обеими руками, отключился до утра.
Проснулся Толстяк от приятно щекотавшего ноздри дивного запаха. Открыв глаза, он восхищённо ойкнул и потянулся к, жарившемуся на медленном огне, розовому тельцу.
— Горазд же ты спать, компаньон, — добродушно усмехнулся Мастер, убирая из-под носа Толстяка дымящегося на вертеле, нежного, с подрумяненной кожицей, цыплёнка.
Толстяк сглотнул набежавшую слюну и, не отводя от цыплёнка заворожённых глаз, осторожно заметил:
— А вдруг он ядовитый? Давай я продегустирую. Сдохну — никто плакать не будет, а вот, если что с тобой случится, я умру от горя. Друг, не рискуй зря, дай подозрительную птичку мне. — Толстяк всем телом подался вперёд и вожделенно протянул обе ручки, даже на время забыв о сокровенном чемоданчике.
— Терпение, Херри. Он же не синтетический, дай мясу остыть.
Не в силах смотреть на мучения голодного Толстяка, Мастер сжалился и, ловко разломив птицу на две части, передал половинку вздрагивающему от нетерпения компаньону.
Тот жадно схватил дымящийся ещё кусок и с животным урчанием, обжигаясь, принялся запихивать в рот. Через несколько мгновений перед ним на земле лежали аккуратно сложенные косточки, а распалённые глаза недвусмысленно уставились на остывающий завтрак Мастера.