Громада медлил. Верзила неуклюже переступал с ноги на ногу, не решаясь нажать на спуск.
— Простите меня, Капитан, но я должен вас убить — таков приказ. — Громада подозрительно зашмыгал носом, в темноте нельзя было понять, плачет он или просто так, сопит.
— Не надо, Громада. Ты всего лишь инструмент. В моей смерти нет твоей вины. И даже если ты откажешься в меня стрелять, то это сделают те, кто за нами сейчас следит. Я не думаю, что столь важное мероприятие Шеф пустил на самотёк. Просто, сучонку приятнее, если эту работу выполнишь ты — мой верный телохранитель.
— Хозяин, могу ли я что — либо сделать для вас? — от сильного волнения голос великана дрожал.
— Если сможешь, освободи Мастера.
— Я постараюсь, хозяин.
— Ну, а больше меня в этом проклятом мире ничто уже не держит. Расти здоровеньким, сынок. Прощай. Скоро рассвет.
— Угу, — всхлипнул Громада. — Прощайте, хозяин.
Громада старательно прицелился и выстрелил Капитану в грудь.
Тонкий ослепительно — белый лучик пронзил насквозь сердце отважного Капитана и воровски скрылся в чёрной стене леса. Вспышка света на мгновение высветила удивительно спокойное лицо. Старый солдат не боялся смерти. Похоже, он даже жалел, что костлявая так задержалась.
Мёртвое тело мягко опустилось в густую траву. Из крохотной ранки на нежные лепестки дикого цветка упали тяжёлые красные капли.
Громада обессилено шагнул к телу любимого хозяина и с громким протяжным воем встал на колени. Всегда невозмутимое каменное лицо Громады исказилось гримасой боли, а, обычно казавшиеся стеклянными, бездушные глаза взмокли от настоящих слёз. Крупные солёные капли скатывались по вздрагивающим щекам, орошая лицо мёртвого Капитана. Впервые в жизни Громада плакал.
Так, на коленях, склонившись над обожаемым хозяином, палач и встретил рассвет.
Из — за чёрной линии горизонта медленно, неохотно, в безмолвной печали, выползал кроваво — красный диск.
А в это самое время, глубоко под землёй, узника готовили к изощрённой пытке. Мастер покоился в тесном металлическом ящике, очень смахивающим на гроб, и безмятежно наблюдал за суетой горе — палачей. Люди в белых халатах, всё время сверяясь с инструкцией, неуверенно цепляли присоски к голому телу. Когда дошла очередь до головы, Мастер забеспокоился:
— Эй, ребятки, вы поаккуратней, пожалуйста. Смотрите, не напутайте чего.
— Надеешься опять выкрутиться? — раздался сзади противный голосок Гиндебурга, незаметно вошедшего в камеру пыток. — Ничего не выйдет, детка. Уж теперь — то мы прополощем гениальные мозги. Больше некому защищать шпиона. Знай — подлого Капитана расстреляли за измену.