Мне кажется, что первого удара было бы достаточно, но я продолжал уничтожать врага, опомнившись только тогда, когда понял, что жёсткая шерсть дохлого волка набилась мне в рот, а я, в ярости сжав зубы, буквально выстриг зубами порядочный клок вонючей шерсти. С трудом столкнув с себя окровавленную тушу, я поднялся. Вначале на четвереньки, а затем и на ноги. Мишка уже сидел, прислонившись спиной к злополучной ольхе и уставившись на меня глазами "по семь копеек".
– Хана котёнку, не будет больше гадить! – в последний момент я сумел удержаться от матерного варианта крылатой фразы.
– Стёпка… спасибо! – Мишка неожиданно легко вскочил на ноги и протянул мне руку, помогая подняться.
– Да ладно. Я, честно говоря, и сам не знаю, как у меня получилось. Пойдём, что ли?
– Пойдём.
Мы, не сговариваясь, направились к берегу Оки. Благо, что в этом месте подход к воде был достаточно свободным. И правда – у самой воды открылся небольшой песчаный пляжик, по обрезу реки переходящий в мелкую известковую гальку.
Я, не останавливаясь, бросил котомку на песок, подошёл к самой воде, вошёл по колено, и, раскинув руки, плюхнулся в ледяную утреннюю реку, подёрнутую лёгкой зыбью тумана, остужая лихорадку первой в жизни смертельной схватки. Холод быстро привёл меня в чувство. Я встал на мелководье, стянул с себя всю одежду, и, набрав полные пригоршни песка, начал яростно оттираться, переключаясь с тела на одежду и обратно. Мишка, косясь на меня – и чего он там раньше не видел? – в это время шустро натаскал сухих сосновых веток и занялся разведением огня.
Из реки я вылез не скоро. Только тогда, когда увидел, что кожа на теле приобрела явно нездоровый синюшный оттенок. И, выбравшись на песок, почувствовал, как мышцы сковало предсудорожным холодом. Благо, что малец уже развёл весело потрескивавший смолюшками костерок. Я, совершенно не стыдясь наготы, дочапал до костра и принялся выжимать свои шмотки.
– А ты? – спросил я пацана. – Не хочешь искупаться?
– Не… холодно. Я потом, – отмазался Мишка, тем не менее, подойдя к воде, начал осторожно смывать грязь с лица и рук. Потом попытался мокрыми ладонями очистить одежду, но, по-моему, вышло только ещё хуже.
Я же, стараясь держаться как можно ближе к костру, напялил на себя влажную одежду, и принялся медленно поворачиваться, стараясь равномерно высушить грубую ткань. Не смотря на близость огня, зубы мои выбивали частую дробь от холода. Пока я сох, а Мишка усиленно делал вид, что приводит себя в порядок, мы, между делом прикончили оставшиеся сухари и воду из фляги. Теперь придётся задуматься о добычи пропитания. Да и такого скудного рациона моему организму явно было недостаточно. Я едва-едва утолил голод.