Так, наверное, двигаются астронавты на Луне. Прыжок вверх на несколько метров, а потом медленное опускание на поверхность. Отчаянные гребки руками практически не давали никакого эффекта. И тут пришла она – паника. Я забился, отчаянно молотя всеми конечностями. Все мысли о спасительной магии выветрились из головы, да и сомневаюсь я, что смог бы в такой ситуации сымпровизировать что-то подходящее случаю. Грудь нещадно ломило – ещё несколько секунд и придётся выдохнуть – в последний раз. И в этот момент я каким-то краем сознания, не поддавшимся панике, оценил окружающую меня действительность. Мои спутники с ироничным интересом наблюдали за моим барахтаньем, не делая попыток подобно мне поскорее достичь поверхности. Причём воздушных пузырей вокруг них тоже не наблюдалось.
Я замер. Заметив, что акробатические трюки закончились, Варежка сказала, явно едва сдерживаясь от смеха:
– Выдыхай, а то лопнешь. И начинай дышать нормально – не бойся.
Я облегчённо вытолкнул из себя, наверное, стопроцентный CO>2, но ещё пару секунд не решался вдохнуть непонятную субстанцию. Что это – действительно очень разреженная вода? Или не очень сжиженный воздух? В конце концов, мой собственный организм оказался мудрее меня. Устав посылать сигналы СОС паникующему мозгу, грудная клетка помимо моей воли расширилась, втягивая в лёгкие порцию этой жидкости.
Ничего страшного не произошло – дышалось как обычно. Судорожно вздохнув несколько раз ртом, я начал дышать носом. И тут же понял, что даже различаю запахи. Пахло йодом, солью и немного рыбой – совсем как на берегу обычного моря. Только не над водой, а под ней.
Я убедился, что утонуть в этот раз мне не светит. Но, тем не менее, те пару килограмм адреналина, что успели выработаться за время панического приступа, требовали выхода. И я знал, кому сейчас достанется.
– Что же ты, чемодан ушастый, не предупредил? – набросился я на Добрыню, выбрав его козлом отпущения. – Или твой хвалёный Поиск на такие мелочи не способен?
Разговаривать тоже оказалось ничуть не сложнее, чем в обычной атмосфере. Добрыня изобразил раскаяние, однако, именно, что изобразил. Чувствовалось, что он тоже еле сдерживается. Шутник, блин!
– Я бы предупредил, если бы на выходе действительно было бы что-то неприятное, – примирительно пробасил он.
– А если бы мне пришлось штаны после такого перепуга отстирывать – очень приятно было бы? – я обвёл глазами спутников. Раскаянья не было ни у кого. – Ладно-ладно – я вам ещё припомню. Вы ведь все знали, что здесь можно дышать… Кстати – откуда? – я переключился на Кормоеда. – Ты же говорил, что никогда в этих мирах не был.