Глядя в них, даже я чувствовал себя опустошенным. Я понял, что переживал всё что и Айла переживала. Ее счастье было моим. Ее улыбка и смех вернули меня к жизни. Взгляд в ее глазах, любовь в них принесли мне сострадание и любовь. Они научили меня чувствовать.
Теперь я слишком много чувствовал, пока она замкнулась в себе.
Ее взгляд впился в меня.
От синего к зеленому.
Мое сердце тяжело колотилось в груди, когда я ждал каких-либо изменений. Любая струйка жизни. Когда ничего из этого не произошло, осознание окутало меня тяжелым облаком. Нас отбросило обратно в бездну тьмы.
Я был просто чужим для моего Ангела.
Я вдруг испугался, что буду давить слишком сильно, а может быть, и слишком быстро.
В ужасе качая головой, я проглотил ком в горле. Я не мог сдаться. Не сейчас. Никогда. Я буду бороться, пока мне нечего будет отдать, пока я не буду убежден, что она полностью вернулась ко мне.
Я заставил себя улыбнуться.
Улыбка была напряженной, но я улыбнулся - ей.
Мой палец мягко провел по ее щеке, и я убрал волосы Айлы ей за ухо. Она не двигалась. Ее взгляд не отрывался от меня.
Если бы я не знал, я бы сказал, что она выглядела загипнотизированной моими глазами. Как будто они были единственным, на что она могла смотреть.
Я повернулся так, чтобы наши лица находились на расстоянии нескольких дюймов. Мои губы коснулись кончика ее носа, прежде чем я слегка откинулся назад. «Я знаю, что ты, наверное, меня не услышишь. Или даже если услышишь, ты не поймешь. Но я хочу, чтобы ты услышала мой голос. Я хочу, чтобы ты знала, что я здесь».
Я повернул голову в сторону. «Ангел», - прошептал я ей на ухо. Поцеловав ее в голову, я откинулся назад. «Ты такая красивая; ты это знаешь?»
Когда она не ответила, я улыбнулся и потер ее щеки. Раньше они были круглыми, но она похудела. Это не было хорошо ни для нее, ни для ребенка.
При мысли о ребенке мой взгляд переместился на ее живот. Глубоко вздохнув, я положил руку на него.
Глубоко внутри я хотел снова почувствовать его или ее. Желание почувствовать, как ребенок двигается, каким-то образом соединиться с ним, было сильным.
Как только я положил руку на живот Айлы, ребенок заерзал. Я не мог не улыбнуться. Я почувствовал странное головокружение при мысли о том, что ребенок двигается от моего прикосновения.
Я потер животик. «Ты точно танцор», - сказал я бугорку, когда он снова двинулся. «Или, может быть, боец?» Небольшой смех закипал в моей груди. Как будто там была тренировка стрельбы по мишеням.
Сильный удар по моей ладони. «Тогда боец».
Еще один удар. Наклонившись, пока мое лицо не оказалось на животике, я прижал руку немного сильнее. «Тебе нужно позволить Ай… твоей, - я замолчал, у меня внезапно перехватило горло, - твоей маме отдохнуть. Она устала.»