Зимний подарок для Елки

Рождество 2020

11 талантливых авторов объединились и решили создать для своих читателей Рождественский подарок!

11 замечательных историй, представляющих единую серию: «РОЖДЕСТВЕНСКИЕ БАЙКИ».

Бдзень! Бряк! Шмяк! Ёлочные шары по одному выпрыгивали из прорехи в картонной коробке и разлетались по кухне пёстрыми стеклянными осколками. Ляп! Пропел мне на прощание самый любимый, лиловый шар с золотыми полосами. Он был со мной с самого моего рождения, каждый год болтался на старой ёлке из серебристого «дождика», рядом с ватным Дедом Морозом. И ёлка, и дед давно перекочевали на помойку, утратив не то что нарядный, а хоть какой— то вид. А шарик держался, и вот… Пропел и помчался вниз, а я стояла и глядела ему вслед, замерев на табурете с коробкой в руках. И какой черт понёс меня на эту табуретку? На эти антресоли? У меня даже ёлки не было, куда бы эту красоту всю повесить.

— Вуф! — заявил из коридора Разбой, бодро виляя мне хвостом.

— Ой, только не начинай! — беззлобно огрызнулась я.

А потом, вздыхая, причитая и чертыхаясь, начала спуск с табуретки. И тут нужно было проявить немалую ловкость, чтобы ненароком не стать йогом, наступив на россыпь острых стекляшек. Когда я со зверским видом сметала осколки со всех укромных уголков кухни, на столе принялся жужжать телефон. И вот чувство у меня было такое, как у Винни Пуха про пчёлок. «Это «ж-ж» неспроста».

— Добрый вечер, Елена Павловна? — бодро заявили мне из трубки голосом какой-то девицы.

— Это я, вечер добрый, — насторожённо выдохнула я, предчувствуя, что дальнейший разговор меня не устроит.

Как почувствовала? А когда это мне везло?

 — Я по поводу заказа иллюстраций для детской книги.

— Слушаю, — ещё тише выдохнула я.

— Наша компания вынуждена заморозить текущий проект, — пропела в трубку девица. — В ваших услугах мы больше не нуждаемся. Простите за отнятое время.

— Что? А почему? А….

— Я не осведомлена о причинах отказа, — так же, не меняя тона, заявили мне и…

И отключились, не дав мне даже опомниться. Я так и стояла в центре кухни с веником в одной руке и мобильником в другой. Тонкая душевная организация художника не позволяла мне употребить в речи крепкий русский мат, но рабоче-крестьянское происхождение требовало вербальной разрядки. Ведь это же! Это!

— Да это гадство какое-то! — рявкнула я в пространство, отшвыривая веник.

Разбой осторожно заглянул в кухню, проследил за летящим в угол веником и отступил в глубину квартиры, пережидать мой гневный припадок под диваном. Как он туда забирался при своих габаритах, я не понимала, но именно там пёс отсиживался в тревожные моменты жизни.