– Мы могли бы остаться в Аттаранте. Я могла бы закончить учебу, пойти на службу. И ты бы могла.
– И жить с позором рода Аргано?! – глаза ее стали злыми, а между бровей проявилась глубокая морщина.
– Глупые суеверия, – прошипела я. Встала, все так же сжимая кулаки, подошла к окну, увидела, как кухарка гоняет курицу. Кажется, несчастной птице суждено стать нашим обедом. Кухарка неуклюже спотыкалась, курица была проворней. Аппетита не было, потому стала болеть за курицу. Хотелось, чтоб она все-таки сбежала от нерасторопной кухарки. Вокруг курицы заплясали странные голубоватые блики, будто иллюзия, вызванная короткой ослепляющей вспышкой. И каким-то особым чувством я потянулась к этим отблескам, словно прикоснулась на расстоянии, а они вдруг стали больше, вытянулись. Курица замахала крыльями, выскальзывая из мясистых пальцев кухарки, коснулась синих пятен и вдруг взлетела. Не просто подпрыгнула, как это бывает, а стремительно взмыла вверх, скрывшись из поля зрения. Кухарка охнула и так и застыла, глядя в небо. А мне стало смешно.
– Энн, да что с тобой? – мама подошла не слышно, и я вздрогнула от ее осторожного прикосновения.
– Курица улетела, – ответила, все так же глядя на оцепеневшую кухарку.
– Курицы не летают, – произнесла мама таким тоном, каким разговаривают с душевнобольными.
– Я ей помогла, – сказала и обернулась, не сдерживая победной улыбки.
– Как? – мама изумленно открыла рот.
– Магия, – ответила ей заговорщицким шепотом.
***
Обед прошел в напряженном молчании. Магистр так вообще не появился. И я ощущала на себе тяжелый взгляд дяди, будто дыру во мне прожигающий, скользящий с легкой укоризной взор матери, насмешливые взгляды кузенов и равнодушный, глядящий как на пустое место взгляд дядиной жены. Она никогда меня не замечала, не обращалась по имени, впрочем, я платила ей тем же.
Поскорее расправившись с курицей, все-таки кухарка сумела изловить птицу, не ту, что улетела, явно другую, я встала из-за стола, изобразила легкий реверанс и хотела уже отправиться к себе, как услышала дядин оклик:
– Вернись за стол, Аллиэнн.
Остановилась, медленно обернулась. Один звук его голоса приводил в бешенство, пульс учащался, а в мыслях было только желание запульнуть чем-нибудь тяжелым.
– Я уже сыта, дядя, – процедила сквозь зубы.
– Сядь, Аллиэнн, – прошипел он. Губы его сжались в тонкую линию.
Пришлось подчиниться. Молча села на стул, но к еде не притронулась.
– В моем доме из-за стола встают только после вознесения хвалы свету.
– Аллиэнн! – услышала я голос магистра, шаги, и теплые руки легли на плечи, – Ты пообедала? Идем, нам нужно составить еще список гостей на свадьбу.