Василий в то время командовал ВВС Московского военного округа. Он приехал, как всегда пьяный и сразу же начал кричать, что его отца убили и якобы Сталин сам недавно говорил ему, что его хотят убрать. Он обвинял меня и всех присутствующих в убийстве Сталина.
Я стоял посредине большой комнаты и не торжествовал по случаю устранения тирана, как это делал Берия, забывая порой о конспирации. Мне было не до торжеств. Ведь устранение Сталина не снимала угрозу смерти — теперь нас обязательно уничтожит Берия, как свидетелей его преступления. Также, наверное, думали и Маленков с Булганиным.
Маленков был первым секретарем ЦК, Булганин — первым заместителем Председателя Совета Министров (Сталина), а я был первым секретарем Московского обкома и секретарем ЦК одновременно, но мы прекрасно понимали, что Берия в своих руках имеет всю реальную власть в стране.
В то время НКВД практически не подчинялась партии! Это уже я позже поменял ситуацию, а тогда….
После смерти усатого, Берия начал действовать по заметанию следов своего преступления. Большинство врачей из этих двух комиссий исчезли сразу после смерти Сталина. Один из врачей, участвовавших во вскрытии тела Сталина, профессор Русаков, «внезапно» умер.
Лечебно-санитарное управление Кремля, ответственное за лечение Сталина, немедленно упраздняется, а его начальник И. И. Куперин арестовывается. Министра здравоохранения СССР А. Ф. Третьякова, стоявшего по чину во главе обеих комиссий, снимают с должности, арестовывают и вместе с Купериным и еще с двумя врачами, членами комиссии, отправляют в Воркуту. Там он получает должность главврача лагерной больницы.
Не менее круто поступил Берия с кунцевской охраной и обслугой Сталина: ведь эти люди являлись не только свидетелями того, что происходило вокруг Сталина, но, очевидно, и рассказали Василию Сталину, как бериевские «врачи» залечили его отца.
Я понимал, что все ранние договоренности между нами и Берией — это временная, ненадежная дележка власти и что скоро он примет в отношении нас кардинальные меры. Он объединил, не смотря на протесты ЦК два министерства НКВД и МГБ в одно, и сам возглавил его. При Сталине МГБ выполняло только указания усатого, и использовалась им как силовой орган, уравновешивающий возможности НКВД. Теперь все силовые функции перешли в руки Берия.
Я убедил сначала Маленкова и Булганина, а потом остальных членов Президиума ЦК, что если Берию не ликвидировать сейчас же, то он уничтожит всех членов Президиума. Так, вероятно, думали все, хотя каждый боялся сказать об этом. Я не побоялся.