— И насколько же Вам это известно? — ухмыльнулся Сталин.
Рузвельт смутился, его лицо выражало обиду наивного мальчика. Было заметно, как он лихорадочно ищет ответ на вопрос Сталина, который с нескрываемым и наигранным любопытством не сводил с него глаз. Такие неожиданные вопросы всегда ставили в тупик его визави, и Иосиф Виссарионович явно наслаждался этим.
— По сведениям нашей разведки, по крайней мере, — выдавил из себя Франклин.
— А как же Гёттинген? — продолжал издеваться Сталин, — ведь именно с удара по этому городу Эйзенхауэр намеревается начать наступление. Сегодня, на первом пленарном заседании мы услышим об этом из доклада генерала Маршалла! Известно, что в Гёттингене, в секретной лаборатории в поте лица трудится ведущий немецкий ученый Отто Ган.
— Мне о лаборатории, по крайней мере, ничего неизвестно, — попытался солгать Рузвельт, — Эйзенхауэр считает этот удар необходимым для успешного наступления, — далее президент попытался отвлечь внимание Сталина от неудобной для него темы, — Первое наступление будет начато через 4 дня, то есть 8 февраля. Затем 12-го будет начато вспомогательное, а большое наступление намечается на 20-е марта. Вы правы, о наших планах на Западном фронте сегодня доложит генерал Маршалл на совещании. Предварительно хотелось узнать мнение маршала Сталина о предоставлении Франции оккупационной зоны на территории Германии.
Два года тому назад, во время моей встречи с Черчиллем в Касабланке, там находился генерал Жиро. Было решено пригласить в Касабланку генерала де Голля, он прибыл туда и заявил, что Франции нужен духовный вождь, каким 500 лет тому назад была Жанна Д’Арк. Генерал де Голль считает себя духовным вождем Франции. На следующий день я снова беседовал с де Голлем и просил его рассказать, как французы могут помочь союзникам выгнать немцев из Франции. Де Голль ответил, что генерал Жиро будет Фошем, а он, де Голль, — Клемансо. Мы сейчас помогаем де Голлю вооружить восемь французских дивизий.
Де Голль не хочет присоединения к Франции германских территорий, а желает лишь принять участие в оккупации рейнских земель. Но англичане хотят сделать Францию сильной державой, имеющей 200-тысячную армию. Она должна будет, в случае новой агрессии Германии, принять на себя первый удар и сдерживать врага до тех пор, пока Великобритания не создаст свою собственную армию. Англичане — странные люди. Они хотят кушать пирог, чтобы он оставался у них целым в руке…
— Рузвельт пытается заговорить мне зубы, — подумал Сталин, — как лиса уходит от прямых вопросов! Но вслух сказал: