— Она девушка, — сказал он вместо этого.
— Возможно, когда-нибудь наступит мир с Каморрой.
Сэмюэль вскочил на ноги.
— Мира не будет, если Данте не захочет поднять мятеж. Данило, папа и я никогда бы не согласились, и, зная многих будущих Младших Боссов, сомневаюсь, что они хотят мира. Нам это не нужно.
Когда я встала, Сэмюэль тронул меня за плечо.
— Не переживай о войне. Просто постарайся быть счастливой и быть ребенком, София.
Я заставила себя улыбнуться.
— Нашей семье нужно, чтобы я стала взрослой, а теперь, когда я обещана Данило, я не могу оставаться маленькой девочкой.
— Ты можешь выбросить Данило из головы на ближайшие шесть лет, божья коровка. Наша семья сама по себе восстановиться. Ты не можешь исправить то, что сломали Римо и Серафина. — он сжал мое плечо, прежде чем уйти.
Возможно, он был прав, но я знала, что не могу успокоить свои мысли. Я хотела исправить нашу семью и показать Данило, что он сделал правильный выбор.
🐠 Данило 🐠
Моя головная боль все еще пульсировала в висках, когда я направил машину к дому моих родителей. После короткой ночи в особняке Мионе я забрал свою машину и направился в отель, чтобы переодеться и захватить сумку. И поехал обратно в Индианаполис. Мое тело кричало, чтобы я лег спать, но сообщение от мамы заставило меня отправиться к ним вместо этого.
Когда я открыл дверь ключами, Эмма вкатилась в прихожую.
— Я услышала звук твоей машины, — тихо сказала она.
Ее глаза покраснели и опухли от слез. Несмотря на очевидное огорчение, она внимательно посмотрела мне в лицо и сказала:
— Выглядишь не очень. Все в порядке?
Известие о том, что Серафина помогла Римо сбежать, еще не дошло до дома моих родителей. Хотя я сомневался, что это не обсуждается среди моих людей.
Я поцеловал ее в щеку с натянутой улыбкой.
— Дела в Миннеаполисе были напряженными, но давай не будем сейчас об этом переживать.
Это еще мягко сказано. Дерьмо очень скоро ударит, и разочарование моих людей и гнев из-за вражеского переворота попадёт по мне, даже если Данте принял решение. Некоторые будут испытывать мой авторитет, и мне придется проявить силу. Еще больше энергии будет потрачено впустую, в неправильном направлении.
— Мама с папой наверху, — сказала Эмма, а потом прошептала: — Папа был очень плох последние несколько дней. Я думаю... не думаю, что он доживет до Рождества. — ее голос дрогнул, и она закрыла лицо руками.
Я сжал ее плечо.
— Ему и раньше становилось лучше.
У него случалось несколько тяжелых эпизодов, за которыми следовали недели улучшения здоровья, но в целом его тело ухудшилось. Я поднялся наверх. Дверь в спальню родителей была открыта, и я вошёл без стука. Папа лежал в центре массивной двуспальной кровати, похожий на скелет — сломленный, увядшее тело, удерживаемое в этом мире только силой воли.